Разновидности оборотов в речи. Что такое метонимия? Пример метонимии Пример метонимии в литературе

Большинство людей неоднократно сталкиваются с употреблением метонимии при прочтении книг, в писательском мастерстве и разговорной речи, считая, что это обыкновенная общеязыковая ; при этом мало кто задумывается какого значение слова «метонимия» на самом деле. Итак, что же такое? Наиболее понятным ответом можно считать следующий: это словосочетание, в котором одно из слов можно заменить другим словом.

Вконтакте

Древнеримский мыслитель Марк Фабий Квинтилиан о метонимии рассуждал таким образом: сущность ее проявляется в том, чтобы заменить описываемый предмет его причиной, а это означает, что она способна заменить слово или понятие на родственное первому.

(ударение на посл. слоге; «metonymia» - в переводе с древнегреческого «переименование»; от значения слов «meto» - «над» в переводе и «onyma» - «имя») - словосочетание, вид тропа, в котором одно слово может быть заменено другим, обозначающим явление или предмет, находящийся в каком-либо (временном, пространственном и т. п.) связывающем с предметом отношении, который обозначается заменяющим словом. При этом заменяющее слово употребляется в переносном значении.

Метонимия отличается от метафоры, но её довольно часто с ней путают. Отличие в том, что она основывается на замене «по смежности» (т. е. часть целого вместо всего целого или, наоборот, весь класс вместо представителя класса или наоборот, содержимое вместо вместилища или наоборот и т. д.), а метафора - основывается на замене «по сходству»; также определить метафору легко, если заменить ее на слово, отвечающее на вопрос: «какой». Частный случай метонимии - это .

Пример: «Все флаги в гости будут к нам» («флаги» - это «страны» (часть заменяет все целое, от латинского «pars pro toto» ). Метонимия в этом случае выделяет свойство в явлении, при этом свойство по своему характерному качеству может заменять остальные значения. Таким образом, с одной стороны, метафора становится не похожей на метонимию по своему существу, т. к. она имеет большую реальную взаимосвязь замещающих членов, а с другой стороны - большую ограниченность и устранение незаметных в данном явлении черт.

Единственное сходство с метафорой - это принадлежность языку (к примеру, такое слово, как «проводка» в метонимическом значении распространено с действия слова на результат, а в художественно-литературном направлении у него особенное значение).

В ранней литературе советского времени максимальные попытки использования такого способа выражения закрепили конструктивисты. Они выдвинули принцип, который назвали «принципом локальности», означающий мотивирование словесных средств какой-либо темой произведения, т. е. ограничение их действующей (реальной) зависимости от темы. Но такая попытка оказалась для них недостаточно обоснованной, т. к. считалось незакономерным выдвигать метонимию в ущерб метафоре, а это два совершенно разные пути в связях между явлениями, которые не исключают, а дополняют друг друга.

Типы метонимии

пространственная (перенос физического, пространственного взаиморасположения явлений, предметов или наименований на объекты, которые тесно связаны с ними; к примеру, «аудитория рукоплескала»; смысл заложен в том, что люди рукоплескали, следовательно, действие перенесено на аудиторию);
временная (название действия переносится на результат этого действия; к примеру,»новое издание книги»; в данном случае смысл слова «издание» используется как результат, а не действие);
логическая (переносится имя автора, название действия или исходного вещества и т. д. на окончательный итог, т. е. заключительное произведение, действие и продукт относительно вышеперечисленного; в этом случае должна быть четкая связь, например, «смотрел у Ожегова» - имеется в виду получение информации из словаря Ожегова).

Виды метонимии

общая языковая метонимия -довольно часто используется в речи; например, красивый фарфор (говорится об изделиях из фарфора);
общепоэтическая (отличается популярностью в поэзии; например, небесная лазурь);
общемедийная ли общегазетная (например, авторская полоса);
индивидуально-авторская (например, ромашковая Русь).

Синекдоха - разновидность метонимии

Синекдоха (в переводе с греческого «sinekdohe» - «соотнесение»).

Особенность этой разновидности в том, что ей присуща замена слова множественного числа на слово (значение) единственного числа, с употреблением вместо целого некоторой его части или наоборот. Синекдоху еще называют «метонимией количественной», т. к. она основана на сильном использовании заменяемых значений, чем и усиливает выразительность слога, придавая речи наибольший обобщающий смысл.

В пример приведем следующие предложения:

«Отряд в сто штыков» или «На порог его не пущу!» и т. п.

Примеры в русском языке

Метонимические переносы достаточно разнообразны в русском языке и по характеру своих преобразований и по состоянию фраз и выражений. Они могут основываться по признаку и действию, замене содержимого на содержащее и т. д.

Рассмотрим несколько примеров в русском языке:

конференция приняла решение (замена части общего на общее, т. к. значение слова «конференция» означает людей);
яблочное варенье (перенос процесса в предметное состояние, т. к. понятно, что варенье готовилось из яблок);
съем еще тарелку (содержащее выступает вместо содержимого, т. к. не конкретизировано, что в тарелке);
он в синем (здесь присутствует признак вместо предмета, т. к. не указано в точности, что одежда, при этом смысл сказанного понятен)

Примеры метонимии в литературе

Метонимией в литературе называют литературный троп , который основывается на смежных, сопредельных, близких и понятных связях явлений и предметов.

Например, слова из басни И. А. Крылова «Демьянова уха»: «Я три тарелки съел…» или выражение в стихотворении «Есть в осени первоначальной…» Ф. И. Тютчева : «Где бодрый серп гулял и падал колос…».

Вспомним такие литературные фразы, как «голодные годы», «бронзовый век», «познакомились в опере», «трибуны замерли», «театр рукоплескал» и многое другое.

Мнение научных исследователей

Современная наука убеждена в том, что способ выражения мыслей, построенный в форме метонимии, усиливает выразительность не только произведения и русского языка, но и раскрывает богатство лексики, помогая воспринимать связь смежных понятий, не всегда являющихся однородными.

Метонимия широко используется в лексике, поэтике, семантике, риторике и стилистике и является наиболее эффективным средством речевого воздействия. Исследователи утверждают, что она обладает речевыми и логическими качествами, которые помогают рассуждать многообразнее, а также когнитивными свойствами, благодаря которым человек глубоко проникает в процесс познания и мышления.

Ю. Г. АЛЕКСЕЕВ

НЕКОТОРЫЕ СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
РОМАНА И. А. ГОНЧАРОВА «ОБЛОМОВ»
В ПЕРЕВОДАХ НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК

Несмотря на значительный интерес к творчеству И. А. Гончарова во всем мире, большинство зарубежных читателей знакомится с работами писателя в переводах.

Зачастую качество таких переводов оставляет желать лучшего. Например, немецкие гончарововеды отмечают, что необходимо не только перевести и опубликовать письма и эссе писателя на немецкий язык, но и исправить ошибки в имеющихся переводах романов Гончарова или заменить переводы на абсолютно новые .

Отношение самого И. А. Гончарова к переводу своих романов хорошо известно. Во-первых, по воле переводчиков и без ведома автора первая часть романа «Обломов», переведенная в конце XIX века на французский язык, выдавалась за всё произведение . Во-вторых, в своем письме Гончарову «переводчик» Ш. Делен отмечает, что даже в переводе этой части есть «много мест», которые «не удовлетворят» писателя. Кроме того, Ш. Делен «признается», что он «не понял», почему «кузнец Тарас чуть не задохнулся, изнуряя себя паровыми ваннами так, что потом приходилось отхаживать его водой, чтобы привести в чувство» , и просит дать «пояснение» для французского читателя. Неудивительно, что в ответном письме Ш. Делену Гончаров пишет: «Я <···> никогда не ободрял тех, кто мне оказывал честь быть консультантом по переводу моих романов на иностранные языки» .

В этом же письме писатель поясняет причину: «...более или менее верное воспроизведение некоторых национальных типов составляет, быть может,

единственную заслугу моих писаний в этом жанре и <···> эти типы, мало известные за пределами страны, не могут представлять интереса для иностранного читателя» .

Однако, несмотря на вполне понятные национально-культурные различия в восприятии читателями и переводчиками иноязычных литературных произведений, переводчики пытаются достичь максимально возможной адекватности с учетом последних достижений переводоведения. Рассмотренный нами перевод на английский язык Д. Магаршаком лексических единиц в романе «Обломов» , хотя и не свободен от недочетов, но может быть признан достаточно удачным.

Естественно, круг вопросов, стоящих перед переводчиком художественной литературы, намного шире. Только правильной передачей лексики невозможно достичь той же степени эмоционального воздействия на читателя перевода, которой достигает автор произведения на читателя оригинала. Одной из проблем, с которыми он сталкивается, является необходимость учета значения стилистических особенностей произведения и адекватность их перевода на иностранный язык.

Среди стилистических средств в романе И. А. Гончарова «Обломов» выделяются метонимия, метафора и гипербола, более редки случаи литоты, перифразы и эвфемизма. Рассмотрим их переводы на английский язык, выполненные Д. Магаршаком и Э. Данниген . Примеры подобраны методом случайной выборки.

Переводчики практически одинаково переводят случаи литоты и эвфемизмов, очевидно, в силу того, что у встретившегося нам примера эвфемизма есть устоявшийся эквивалент: «падшая женщина» (7, 22) - a fallen woman (8, 34; 9, 44), а лихота имеет специфическую семантико-синтаксическую структуру: ср. «не без лени» (7, 262) - none too eargely (8, 321; 9, 373), т. е. «не слишком охотно »; «не без лукавства» (7, 275) - not without guile (8, 338; 9, 391), т. е. «не без коварства, хитрости »; «привыкли не считать их неудобствами» (7, 100) - even stopped regarding them as such (8, 129) и even ceased regarding them

As such (9, 149), т. е. «даже перестали считать их [неудобства] таковыми ».

Аналогично переводчики не испытывали затруднений при переводе метонимии, когда:

1) название предмета переносилось с материала на изделия из этого материала: «расставляет хрусталь и раскладывает серебро» (7, 60) - placing the glasses and the silver (8, 81), setting out the silverware and crystal (9, 96);

2) название переносилось с места на совокупность его жителей: «там полгорода бывает» (7, 16) - half of town is there (8, 27), half the town goes there (9, 36); «всем домом» (7, 379) - all together (8, 466), т. е. «все вместе », the entire household went together (9, 537-538), т. е. «поехали всем домом вместе »,

3) название переносилось с учреждения на совокупность сотрудников: «наша редакция вся у Сен-Жоржа сегодня» (7, 24) - the whole staff dine at St George’s to-day (8, 37), our editors are all dining at St. George’s today (9, 47), т. е. «вся редакция обедает у Сен-Жоржа »;

При переводе метафоры, гиперболы и перифразы у Д. Магаршака и Э. Данниген обнаруживаются более заметные расхождения. Если в одних случаях переводчики передают значение метафоры практически одинаково близко к оригиналу: ср. «различить нарумяненную ложь от бледной истины» (7, 130) - to distinguish... between the painted lie and the pale truth (8, 162; 9, 190) или ср. «пусть волнуется около него целый океан дряни, зла...» (7, 373) - a regular ocean of evil and baseness may be surging round him (8, 459), a whole sea of evil and depravity could be surging around him (9, 530), то в других случаях Д. Магаршак идет по пути разъяснения метафоры: фразу «они купались в людской толпе» (7, 33) он переводит как enjoyed being among a crowd of people (8, 49), т. е. «им нравилось быть в толпе людей », тогда как у Э. Данниген - they swam with the crowd (9, 60), т. е. «плыли с толпой ». Аналогично фраза «бранила его «старым немецким париком» (7, 363) у Д. Магаршака переведена как scolded him for being “an old German stick-in-the-mud” (8, 446), т. е. бранилась, т. к. он был «старым отсталым немцем », а у Э. Данниген - scolded him for being an “old German periwig” (9, 515), т. е. «старым немецким париком», как и в оригинале.

Рассмотрение передачи гиперболы также выявляет сходства и различия. Некоторые гиперболы переведены одинаково: ср. «отдал бы полжизни» (7.205) - I’d gladly give half my life (8, 253) и I would give half my life (9, 292), а некоторые Д. Магаршак или передает более адекватно оригиналу: «за сто верст от того места» (7, 330) - a hundred miles away (8, 405), т. е. «за сто

миль » (ср. far away (9, 469), т. е. «далеко »), или переводит более глубоко и рельефно: «спину и бока протер, ворочаясь» (7, 134) - I’ve worn myself to a shadow worrying about it (8, 167), т. е. буквально «превратился в тень, беспокоясь об этом » (ср. I’ve worn myself out over these troubles (9, 196), т. е. «измотался из-за проблем »).

При переводе перифразы «До седых волос, до гробовой доски» (7, 144) переводчики не смогли в некоторой степени избежать сохранения непрямого обозначения явлений: ср. Yes, till old age till the grave (8, 180), т. е. «до старости, до могилы », в этом переводе прямо указывается на возраст, теряется перифраза «до седых волос», и Till you grow gray - till you are laid in the grave (9, 209), т. е. «пока не поседеешь, пока не положат в могилу », что кажется несколько прямолинейным указанием на смерть.

Таким образом, в переводах романа И. А. Гончарова «Обломов» у Д. Магаршака и Э. Данниген не в полной мере прослеживается тенденция к сохранению стилистических особенностей авторского текста, несмотря на то, что большая часть стилистических средств передана вполне адекватно. Незначительное количество подобных погрешностей в рассмотренных переводах позволяет надеяться на то, что при работе над новыми переводами удастся избежать подобных недочетов и учитывать не только культурологическую дистанцию между автором романа и читателями перевода, но и принять во внимание стилистические особенности авторского текста.

Метонимия, как разновидность поэтического тропа

Давным-давно, задолго до нашей эры, написал Аристотель свою «Поэтику» - один из первых известных нам учебников стихосложения, попытавшись упорядоченно изложить нормы и правила написания стихов, но мало, что изменилось с тех пор, несмотря на то, что нормы и правила, систематизированные и изложенные великим философом, должны быть усвоены уже, подобно математическим аксиомам, подобно положениям формальной логики, создателем которой является он же, Аристотель. Нет, не усвоены эти нормы и правила до сих пор, несмотря на то, что вся поэтическая терминология на девяносто процентов является заимствованной из древнегреческого языка и, следовательно, понятия, обозначаемые этими терминами, существовали тогда же, когда жил и творил великий философ Аристотель. Уже тогда существовали, стилистические фигуры, названные метафорой, метонимией, синекдохой, эпитетом, но до сих пор не только дилетанты, но и называющие себя мастерами литераторы иногда удивляются, возмущаются, недоумевают, встречаясь с использованием данных стилистических фигур или тропов на практике.

Сразу оговоримся, что использование тропов (общее наименование слов или оборотов речи в переносном, иносказательном значении – сравнений, эпитетов, метафор, литот, гипербол, симфор, синекдох и др.) не является обязательным признаком поэтической речи, что стихи без таковых элементов, в котором все слова и выражения используются в их прямом, непосредственном значении, называются автологическими и существуют наряду со стихами металогическими, т.е. написанными с использованием метафор, сравнений, эпитетов и др., в творчестве любого крупного поэта.

Вот пример первой строфы стихотворения, выдержанного в ясном автологическом стиле, обладающего исключительной реалистической прозрачностью:

Михаил Лермонтов ЗАВЕЩАНИЕ Наедине с тобою, брат, Хотел бы я побыть: На свете мало, говорят, Мне остается жить! Поедешь скоро ты домой: Смотри ж... Да что? моей судьбой, Сказать по правде, очень Никто не озабочен...

Значит ли это, что Михаил Юрьевич избегал использования тропов, то есть металогической, или фигуральной, речи? Конечно, нет! Следует повторить еще раз и подчеркнуть красной жирной чертой, что автология сосуществует с металогией в творчестве каждого крупного поэта, и попытки противопоставлять первое второму являются грубыми искажениями реального положения вещей.

Стихи, написанные в автологическом стиле, необходимо отличать от продуктов механического переложения элементарной прозы в стихи, т.е. от образчиков примитивной прозаической речи, обладающей внешними признаками стиха (размер, рифма). От стихов, написанных в автологическом стиле, будет отличаться и художественная ритмическая проза, но в этом случае грань между первым и вторым тонка до прозрачности, настолько тонка, что до сих пор является предметом дискуссий и исследований на самом высоком уровне. Мы не будем останавливаться на автологических стихах сейчас, когда решили порассуждать о метафорах и метонимиях, то есть элементах не автологических, а наоборот, металогических стихов, которые распространены намного больше, нежели их антипод - автологические стихи. Для чего же необходимо использование тропов в поэтической речи? Теория тропа разработана еще античными теоретиками, в частности Квинтилианом, который писал, что за счет употребления тропов происходит «обогащение значения», так как слово употребляется таким образом, чтобы заиграли и прямой, и переносные его смыслы.

Начнем с такой разновидности художественных тропов как МЕТОНИМИЯ, т.е. «переименование» в буквальном переводе с греческого.

Метонимия отличается от метафоры тем, что метафора перефразируется в сравнение при помощи подсобных слов КАК БЫ, ВРОДЕ, ПОДОБНО, СЛОВНО и т.п., а метонимию преобразовать в сравнение невозможно, потому что метонимия строится не по принципу сходства, а про принципу смежности, т. е. «на основании близких и легко понимаемых отношений, в которых находятся между собою данные предметы. Таким образом, метонимия основывается на взаимной связи или родстве понятий». (Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон «Энциклопедический словарь»)

В интернете можно обнаружить много определений данного термина - не только в работах по теории поэзии, но и в работах философов, психологов и проч. Различен так же и подход разных авторов к классификации метонимий. Вот некоторые ссылки на дефиниции метонимии:

Мы же приведем здесь определение и классификацию на виды метонимии, данные в "ПОЭТИЧЕСКОМ СЛОВАРЕ" А. Квятковского, потому что в полном объёме в интернете его нет, да и сама книга, изданная в 1966 г. издательством "Советская энциклопедия", является библиографической редкостью.

Цитата:

МЕТОНИМИЯ – распространенный поэтический троп, замена слова или понятия другим словом, имеющим причинную связь с первым.

Существует несколько видов метонимии, наиболее употребительны следующие:

Читал охотно АПУЛЕЯ (вместо: книгу Апулея «Золотой осел») А Цицерона не читал. А. Пушкин

Жаль, что во сне заводим спор о Ницше, о гринбергах, о Гессе и т.п. (Юлия Вольт «Пропавшему без вести»)

2) Или, наоборот, УПОМИНАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИЛИ БИОГРАФИЧЕСКИХ ДЕТАЛЕЙ, ПО КОТОРЫМ УГАДЫВАЕТСЯ ДАННЫЙ АВТОР (ИЛИ ОСОБА)

Скоро сам узнаешь в школе, Как АРХАНГЕЛЬСКИЙ МУЖИК (т.е. Ломоносов) По своей и Божьей воле Стал разумен и велик. (Н. Некрасов)

3) УКАЗАНИЕ НА ПРИЗНАКИ ЛИЦА ИЛИ ПРЕДМЕТА ВМЕСТО УПОМИНАНИЯ САМОГО ЛИЦА ИЛИ ПРЕДМЕТА (НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ВСТРЕЧАЮЩАЯСЯ В ПОЭЗИИ ФОРМА МЕТОНИМИИ)

С них отражал герой безумный, Один в толпе домашних слуг, Турецкой рати приступ шумный, И бросил ШПАГУ ПОД БУНЧУК (т.е. сдался туркам) (А. Пушкин)

Только слышно на улице где-то ОДИНОКАЯ БРОДИТ ГАРМОНЬ (вместо «гармонист») (М. Исаковский)

Сидят на орбите два звездных скитальца: В ЖЕЛЕЗЕ и ЖЕСТИ их пальцы. (вместо «перчатки скафандра из железа и жести») (Листиков «Тающая планета»)

Он выменял лодку на гидрокостюм от Версаче и люки от "КУРСКА" на СТАРЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ. (Н. Воронцова-Юрьева, «Я думала, ты привиденье»)

В последнем примере «предметами» являются две сенсации – трагедия подводной лодки «КУРСК» и развлекательная телепередача «СТАРЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ». И то, и другое имело высокий общественный резонанс, но, по мнению автора стихотворения, интерес к развлекательным зрелищам в современном обществе выше, чем к трагедиям. Это сродни метонимии в стихотворении Блока «На железной дороге»:

Молчали ЖЕЛТЫЕ И СИНИЕ. В ЗЕЛЕНЫХ плакали и пели.

Вагоны 3-го класса были зелёного цвета. Под цветами вагонов подразумеваются слои общества. Таким образом, под «Курском» и «Песнями» подразумеваются конкретные процессы в современном обществе, обозначенные метонимически, т.к. подтекст, второй план создается не за счет сходства, а путем переноса с глобальных общественных явлений, на конкретные события.

Коктейлем ЕЛИ с АПЕЛЬСИНОМ омыты стены и уста. (Михаил Гофайзен «Два рождества, два новых года...»)

В данном случае под «елью» и «апельсином» подразумевается их запах, т.е. имеет место обратный метонимический перенос со свойства предмета на сам предмет.

4) ПЕРЕНЕСЕНИЕ СВОЙСТВ ИЛИ ДЕЙСТВИЙ ПРЕДМЕТА НА ДРУГОЙ ПРЕДМЕТ, ПРИ ПОМОЩИ КОТОРОГО ЭТИ СВОЙСТВА И ДЕЙСТВИЯ ОБНАРУЖИВАЮТСЯ

Шипенье ПЕНИСТЫХ БОКАЛОВ (вместо пенящегося вина в бокалах) (А. Пушкин «Медный всадник»)

Гирей сидел, потупя взор, ЯНТАРЬ в устах его дымился (вместо «янтарная трубка») (А. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»)

Этот тип метонимии представляет собой сдвиг в значении признаковых слов (прилагательных и глаголов), основанный на смежности характеризуемых ими предметов (вторичная метонимизация значения); ср. «выутюженный костюм» и «выутюженный молодой человек»; ср. также расширение сочетаемости определений, вызванное смысловой близостью определяемых имен: «дерзкое выражение глаз», «дерзкий взгляд», «дерзкие глаза», «дерзкий лорнет»; напр.: «Я навел на нее лорнет и заметил, что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку» (М. Лермонтов), где прилагательное «дерзкий» характеризует действующее лицо, а не орудие действия. Это можно проиллюстрировать следующим примером:

Судак веление судачье глухонемыми плавниками мне промаячит… (Юлия Вольт «Судьба судила…»)

Эпитет «глухонемые» здесь метонимичен, поскольку характеризует не «плавники», а «судака», жестикулирующего плавниками, словно сурдопереводчик на экране телевизора. Здесь мы имеем дело со сложной образной конструкцией, где «судак» метафорически уподобляется глухонемому, его плавники – рукам, а затем «плавники» посредством метонимии приобретают характеристику исходной метафоры. Генезис данной метонимии очевиден, выводится она из устойчивого словосочетания, из ходовой метонимии четвертого вида «немые губы», употребляемого, в частности, в смысле «губы немого», следовательно, «глухонемые плавники» - «плавники глухонемого».

5) СИНЕКДОХА – ПЕРЕНЕСЕНИЕ НАИМЕНОВАНИЯ ЧАСТИ ПРЕДМЕТА НА ЦЕЛОЕ И НАОБОРОТ, ПЕРЕНОС НАИМЕНОВАНИЯ ЦЕЛОГО НА ЕГО ЧАСТЬ.

Все флаги в гости будут к нам (вместо «корабли») (А. Пушкин)

И слышно было до рассвета Как ликовал француз. (вместо «французские солдаты») (М. Лермонтов)

Я не умел подглядывать в замОк (вместо «замочная скважина») За тем, что происходит на свободе. (В. Штокман «Проходит год...»)

Двум разновидностям синекдохи соответствуют латинские выражения pars pro toto - «часть вместо целого» и totum pro parte - «целое вместо части». Синекдоха pars pro toto идентифицирует объект путем указания на его характерную деталь (например: «борода» - обращение к бородатому человеку). Употребление синекдохи в разговорной речи обусловлено ситуацией, для правильного ее восприятия необходимо, чтобы объект переноса значений находился в поле зрения и говорящего и слушающего. В поэтической речи употребление синекдохи требует для ее адекватного восприятия использования общеизвестных или заранее введенных в текст деталей или атрибутов целого, которое она представляет. Так, человеку, никогда не видевшему ежа, будет непонятен смысл синекдохи: «Вот иголки и булавки выползают из-под лавки».

Отношение «часть - целое» в синекдохе проявляется в таких его разновидностях, как употребление вида вместо рода, единственного числа вместо множественного и наоборот, большое число вместо неопределенного множества (напр. на небе миллионы звезд, сто раз тебе повторять надо).

Очень часто стихотворный образ представляет собой сложную лексико-семантическую структуру и может быть интерпретирован двояко, и даже трояко. Пример тому стихотворение Лермонтова «Парус», ставший уже хрестоматийной иллюстрацией многоплановости и многозначности поэтического образа. Так, слово «парус» в этом стихотворении может быть понято одновременно и как метонимия 5-го типа - синекдоха («лодка» - «парус»), и как метонимия 3-го типа («некто в лодке» - «парус»), и как метафора («некто в море житейском» - «парус»).

При удачном применении метонимии она перерастает в СИМВОЛ, определяемый в «Поэтическом словаре» А. Квятковского как «многозначный, предметный образ, объединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности».

Рассмотрим метонимию 3-го типа из стихотворения Елены Кабардиной «Женщина в Интернете»:

…и найду позабытый под стёклышком ФАНТИК, в прошлом веке секретно зарытый в саду…

В данном стихотворении «фантик … секретно зарытый в саду» - метонимия, в которой под «фантиком» подразумеваются детские мечты о чистом и светлом, о таинстве любви и дружбы, секрет, которым можно поделится только с кем-то очень близким. Так абстрактное «детство» со всей глубиной его значений, метонимически переносится на «фантик» - атрибут детской игры в «секретики», превращая его в емкий и глубокий СИМВОЛ.

И еще один пример многозначности метонимического образа:

Со ступней снять копытца, А с плеч – карнавал домино. (Юлия Вольт «Разорвать бы…»)

Так, «копытца» в процитированном выше стихотворении можно интерпретировать как ходовую метафору: КОПЫТА - туфли на высокой толстой подошве (ср.: «И, наконец, в самом низу - в том месте, где у людей обычно начинается стопа, у неё очутились непропорционально большие туфли-“копыта” с откидными стельками» - А. Чепурной «Ромео и Джульета»), и в то же время как метонимию (синекдоху), где на «копытца» переносятся свойства «чертёнка», которого вынуждена играть лирическая героиня, опутанная «веригами интриг». Развитие этого образа происходит в следующей строке, так же метонимической, в которой мефистофельские качества переносятся на его атрибут – чёрный плащ домино.

Поэт не всегда создаёт новые метафоры и метонимии, часто он подслушивает их в живой речи, которая звучит на улицах городов, в телевизионных репортажах и в газетных публикациях, ведь метонимия – это не искусственный приём, не выдумка древнегреческих философов, поэтов и ораторов, а лингвистическое явление, присущее каждому языку. Язык – это не застывшее аморфное вещество и не жестко заданный механизм с раз и навсегда пригнанными деталями, а открытая система, живой организм, который развивается, изменяясь и приспосабливаясь к внешним условиям и подчиняясь своей внутренней логике. Метонимия является одним из факторов словообразовательного процесса. В результате метонимических переносов у слова появляются новые значения. Так, слова обозначающие действия получают предметное значение и используются для обозначения результата или места действия: «сочинение», «рассказ», «произведение», «посев», «сидение». Таким образом, метонимия способствует развитию лексики. Процесс этот сложен и порой длится веками, обогащая одно и то же слово все новыми и новыми значениями. В качестве примера можно привести слово «узел», которое еще в древние времена путем переноса приобрело значение завязанных в прямоугольный кусок материи предметов. Но развитие значения слова «узел» на этом не закончилось, и на сегодняшний день словарями зафиксированы, например, следующие его «метонимические» значения: место пересечения, схождения линий, дорог, рек и т.п.; важный пункт сосредоточения чего-либо; часть механизма, представляющая собою соединение тесно взаимодействующих деталей.

Метонимия позволяет экономить речевые усилия, поскольку предоставляет возможность заменять описательную конструкцию одним словом: «стадион» вместо «болельщики, сидящие на стадионе», «ранний Рембрандт» вместо «Рембрандт раннего периода своего творчества». Этим свойством объясняется широкое распространение метонимии в повседневной разговорной, речи. Мы употребляем метонимии, зачастую даже не отдавая себе в этом отчета. Например: выпить кружку (вместо «кружку пива»), читать Сорокина (вместо «книгу Сорокина»), на столе стоит фарфор (вместо «посуда из фарфора»), в кармане позвякивает медь (вместо «медные монеты»), лекарство от головы (вместо «от головной боли»).

Ходовые метонимии , такие, как «копыта» в значение «туфли» из приведенного выше стихотворения Ю. Вольт не зафиксированы в словарях и не носят нормативного характера, но функционируют в разговорной речи.

Бытовые метонимии , возникшие в результате метонимического переноса и закрепившиеся в языке как самостоятельные слова, обычно не имеют, второго, образного, смысла. Их значения сузились от повседневного употребления и уже не напоминают нам о своём иносказательном происхождении. Никто из нас сегодня уже не дает себе отчета в том, что слово «боль», например, в значении «скорбь, сильное душевное, а не физическое страдание» является метонимией, что прямым значением этого слова является «физическое страдание». Но, заглянув в любой толковый словарь, мы обнаружим, что регулярно используем это слово в его переносном значении, то есть в качестве метонимии. Или слово «горечь». Говоря о вкусе, о чисто физиологическом ощущении, мы используем слово в его прямом значении, но стоит нам сказать «горечь», подразумевая «огорчение», подразумевая некое тягостное чувство, и в тот же миг с нашего языка слетит то, что древние греки назвали «метонимией», то есть переименованием или кличкой, если пользоваться жаргонной лексикой.

Перефразируя слова профессора В. М. Огольцева, и бытовую, и ходовую метонимии можно отнести к устойчивым метонимиям русского языка, которые «выверены длительным общенародным опытом, поэтому... как правило, безукоризненны по своему внутреннему логическому строю и художественно-эстетическим достоинствам». Устойчивые метонимии (сравнения, эпитеты, метафоры и др. виды единиц языка как саморазвивающейся открытой системы) надо отличать от литературных штампов, которые «лишены общенародной языковой воспроизводимости и ограничены в своем употреблении узкой сферой литературно-художественной речи». Так же следует отличать бытовую метонимию, которая уже и не осознаётся как троп, от метонимии как особого стилистического приёма в художественной литературе, при котором слово или словосочетание употребляется в переносном смысле для создания стилистического эффекта. Метонимии, как стилистические фигуры поэтической речи являются результатом индивидуального творческого процесса, и позволяют авторам добиваться определенных эстетических эффектов, более ярко, адекватно и лаконично выражать эмоции, оценки и отношения.

Вот что пишет Роман Якобсон о поэзии и прозе Бориса Пастернака: «Стихи Пастернака - целое царство метонимий, очнувшихся для самостоятельного существования. Перед усталым героем живут и движутся впечатления дня, как и сам он, углубляясь в сон. Продолжая прерванное движение, само сновидение поэта тихо пробило: "Я - сновиденье о войне" [ОГ, 235]. Автор, вспоминая, рассказывает: "Я часто слышал свист тоски, не с меня начавшейся. Настигая меня с тылу, он пугал и жалобил" [ОГ, 203]. "Оно [молчание] ехало со мной, я состоял в пути при его особе и носил его форму, каждому знакомую по собственному опыту, каждым любимую" [ОГ, 226]. Изъявление предмета захватывает себе его роль. "Где-то неподалеку музицировало его стадо... Музыку сосали слепни. Вероятно, на ней дёргом ходила кожа" [ОГ, 242]. Действие и его автор приобретают равную степень конкретного существования: "Два редких алмаза розно и самостоятельно играли в глубоких гнездах этой полутемной благодати: птичка и ее чириканье" [ВП, 128]. Превращаясь в конкретный объект, абстракция одевается нейтральными аксессуарами: "Это были воздушные пути, по которым, как поезда, ежедневно отходили прямолинейные мысли Либкнехта, Ленина и немногих умов их полета" [ВП, 130]. Абстракция персонализуется ценой катахрезы: "Царила полуденная тишина. Она сносилась с тишиной простершейся внизу равнины" [ОГ, 213]. Абстракция становится ответственной за некие самостоятельные действия - и сами эти действия в свой черед делаются конкретными объектами: "Там втихомолку перемигивались лаковые ухмылки рассыхавшегося уклада" [ОГ, 204]. » (Р. О. Якобсон Заметки о прозе поэта Пастернака // Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987)

В художественной речи метонимический перенос часто не ограничивается отдельными словами, а приобретает такие сложные и развернутые формы, как РЕАЛИЗАЦИЯ МЕТОНИМИИ и РАЗВЕРНУТАЯ МЕТОНИМИЯ.

РЕАЛИЗАЦИЯ МЕТОНИМИИ имеет место, когда ходовая метонимия берётся в прямом смысле и в дальнейшем приобретает очертания реального, внеобразного предмета.

Как бы усыпить, думаю, всех людей, И во сне понаделать из них шляп и гвоздей (Листиков «Люблю»)

Листиков, большой любитель гротескного стиля, подчеркивающий в своем творчестве совместимость контрастов - реального и фантастического, комического и трагического, не может не прибегать к релизации бытовых метафор и метонимий, так как этот прием является наилучшим для придания поэтической речи гротескного оттенка. В стихотворении «Люблю» он в одной строке объединяет реализацию бытовой метонимии «шляпа» со следующей внутренней цитатой реализованной бытовой метафоры из стихотворения Тихонова: «Гвозди бы делать из этих людей. Крепче бы не было в мире гвоздей» Какую метафору реализовал Тихонов? Известно, что мы называем «железным» человека сильного, крепкого, волевого. А о происхождении метонимии «шляпа» в смысле «растяпа, неуклюжий человек» в Словаре Ушакова написано, что слово это перекочевало в обыденную речь из военного жаргона и первоначальной «шляпами» обзывали штатских, невоенных людей. Невольно, интуитивно или осознанно использовав прием реализации метонимии, Листиков не просто нарисовал гротескную, жутковатую картину, но снова оживил все смыслы и подсмыслы бытующих в нашей речи кличек и прозвищ, то есть метафор и метонимий, вызывая в нашем сознании целый ряд ассоциаций. Поэт Листиков не делит людей на пролетариат с железной волей и интеллигентов в шляпах, на штатских и военных, он только подмечает и высмеивает свойственное всем временам неуничтожимое свойство человечества делиться на своих и чужих.

Реализация метонимии и метафоры распространенное явление в современной поэзии и особенно ярко проявляется в творчестве поэтов метаметафористов, для которого характерны сложные и развернутые конструкции метонимических и метафорических переносов, когда метафора зачастую накладывается на метонимию. Так в стихотворении Алексея Парщикова одновременно имеют место два производных от слова прозрачный:

Темна причина, но ПРОЗРАЧНА бутыль пустая и петля…

Прилагательное «прозрачный» в значении «ясный, легко постижимый» является бытовым переносом по отношению к абстрактному существительному «причина» и в то же время, в соотнесении с предметным рядом «бутыль» и «петля», – реализацией этого переноса, обнаруживающей его прямое значение «позволяющий видеть насквозь».

РАЗВЕРНУТАЯ МЕТОНИМИЯ (метонимический перифраз) - целый иносказательный оборот речи, в основе которого лежит метонимия. Развернутая метонимия раскрывается на протяжении большого стихотворного отрезка или даже целого стихотворения. Вот классический пример из «Евгения Онегина»:

Он рыться не имел охоты В хронологической пыли Бытописания земли. (то есть не хотел изучать историю).

Для иллюстрации развернутой и реализованной метонимии рассмотрим два фрагмента из стихотворений Марины Цветаевой и Юлии Вольт:

И если сердце, разрываясь, Без лекаря снимает швы, - Знай, что от сердца - голова есть, И есть топор - от головы... (Марина Цветаева «Заря пылала догорая…»)

Болью переполнена - сердце, мозг горчат. (Юлия Вольт «Молния»)

Если рассматривать и четверостишие Цветаевой, и двустишие Ю. Вольт как развернутые тропы, то можно обнаружить, как меняется смысл в зависимости от смысла исходного выражения. Цветаева развернула бытовую метафору «рвать сердце», близкое, почти тождественное по смыслу с устойчивым выражением «сердечная боль», поэтому и от боли сердечной находится «лекарство» - «голова», т.е. рассудок, а Ю. Вольт разворачиваю ходовое словосочетание, одним из элементов которого является бытовая метонимия «боль», превратив «наполненность болью» в ПЕРЕполненность. И в том и в другом случае использована бытовая метонимия «сердце» как символ сосредоточения чувств в одинаковом значении, но как символ сосредоточения мыслей Цветаева использует слово «голова», а Ю. Вольт - «мозг».

В 4-й строке Цветаева резко переходит от развернутой метафоры к реализации метонимии «голова», а Ю. Вольт из бытовой метонимии «горечь» образует глагол, который до сих пор употреблялся только в прямом значении. В итоге получилось разное содержание. Цветаева противопоставляет рассудок и чувства, что традиционно для русской поэзии, утверждая, что рассудок может над чувствами возобладать и сердечную боль можно превозмочь разумом, но она и исходит из выражения «рвать сердце», близкое по смыслу к выражению «сердечная боль», в то время как Ю. Вольт изначально указывает на ЧРЕЗМЕРНОСТЬ, ЗАПРЕДЕЛЬНОСТЬ боли, на которую указывает приставка ПЕРЕ- в слове «переполнена». Поэтому «мозг» и «сердце», «рассудок» и «чувства» в стихотворении Ю. Вольт не противопоставляются, а только разграничиваются запятой, объединяясь с помощью общего для них глагола «горчат». Ю. Вольт изображает состояние чрезмерной боли, такой, когда боль поражает не только чувства, но и рассудок, такой, когда душевное волнение сочетается с помрачением сознания, когда действительно можно почувствовать тошноту, привкус горечи во рту, когда может подняться температура и т.д. Таким образом, глагол «горчить» является редким видом глагольной метонимии, образованной на основе бытовой метонимии-имени существительного «горечь» и одновременно используется в своем буквальном значении.

В заключение следует еще раз напомнить, что учение о тропах складывалось в эпоху Античности; развивалось и дополнялось - в Средние века; наконец, окончательно превратилось в постоянный раздел нормативных «поэтик» (учебников по поэтике) - в Новое время. Первые опыты описания и систематизации фигур представлены в античных латинских трактатах по поэтике и риторике (более полно - в «Воспитании оратора» Квинтилиана). Античная теория, по словам М. Л. Гаспарова, предполагала, что есть некоторое простейшее, «естественное» словесное выражение всякой мысли (как бы дистиллированный язык без стилистического цвета и вкуса), а когда реальная речь как-нибудь отклоняется от этого эталона, то каждое отдельное отклонение может быть отдельно и учтено как «фигура». Тропы и фигуры были предметом единого учения: если «троп» - изменение «естественного» значения слова, то «фигура» - изменение «естественного» порядка слов в синтаксической конструкции (перестановка слов, пропуск необходимых или использование «лишних» - с точки зрения «естественной» речи - лексических элементов). Заметим также, что в пределах обыденной речи, не имеющей установки на художественность, образность, тропы и «фигуры» часто рассматриваются как речевые ошибки, но в пределах художественно ориентированной речи обычно выделяются как действенные средства поэтической выразительности. (см. «Поэтический синтаксис. Фигуры.»)

Язык, как каждая самоорганизующаяся система, живёт, подчиняясь двум противоположным тенденциям: охранительной, зафиксированной в языковых нормах, и продуктивной, созидательной, которая путем «расшатывания» норм позволяет языку приспосабливаться к изменяющимся условиям. Одним из таких продуктивных факторов является искусство. Стерильно грамотной и «приглаженной» должна быть речь чиновников, политиков, юристов, дикторов радио и телевидения, газетчиков, а поэтическая речь живет и развивается по иным законам, о чем знали даже древние, и о чём всем нам тоже не следует забывать.

* А. Квятковский, «Поэтический словарь»
М.: «Советская энциклопедия», 1966

* В. М. Огольцев «СЛОВАРЬ УСТОЙЧИВЫХ СРАВНЕНИЙ РУССКОГО ЯЗЫКА (СИНОНИМО-АНТОНИМИЧЕСКИЙ)»
М.: ООО «Русские словари»: ООО «Издательство Астрель», 2001

* Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон «Энциклопедический словарь»
http://infolio.asf.ru/Sprav/Brokgaus/2/2881.htm

* Толковый словарь русского языка. Том 4. Под редакцией Д. Н. Ушакова

* Энциклопедия «КРУГОСВЕТ»
http://www.krugosvet.ru/articles/82/1008286/1008286a1.htm

* Теоретическая поэтика: понятия и определения
Хрестоматия для студентов филологических факультетов
Автор-составитель Н. Д. Тамарченко
http://infolio.asf.ru/Philol/Tamarchenko/hr10.html

* А. Чепурной, «Ромео и Джульета»,
http://humor.21.ru/?id=2063&page=1

* Е.И. Голанова «Надо ли останавливаться перед зеброй?»
http://www.svetozar.ru/lingvo/lexicology/25.shtml

* Р. О. Якобсон «Заметки о прозе поэта Пастернака»
// Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987
http://philologos.narod.ru/classics/jakobson-past.htm

* ЭНИ «Литературная энциклопедия»
http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/

* П. А. Николаев «Художественная речь»
// Курс лекций «Введение в литературоведение»
http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1193081&uri=8.htm

* Е.Б. Сухоцкая «Мотив "зрение" в текстах метаметафористов»
http://www.omsu.omskreg.ru/vestnik/articles/y1998-i4/a081/article.html

* Поэтический синтаксис. Фигуры.

Зачастую возникает проблема с определением тех или иных тропов, встречающихся главным образом в поэтических текстах. Именно этой проблеме будет посвящена статья. Мы разберем дадим определение термину и подробно рассмотрим случаи употребления в литературе.

Что такое метонимия?

Итак, рассмотрим значение слова "метонимия". Метонимией называют перенос слова по смежности (родству понятий). Известный древнегреческий философ Марк Квинтилиан говорил, давая определение этому понятию, что сущность метонимии проявляется в замене описываемого его причиной. То есть происходит замена родственных понятий.

Приведем пример метонимии:

«Все флаги в гости будут к нам» (А. С. Пушкин), под флагами подразумеваются разные страны, при этом, если заменить слово «флаги» на «государства», то смысл строки совершенно не изменится.
«Бронзовый век» - подразумевается, что не век был изготовлен из бронзы, а что это время прославилось началом использования этого материала.
«Претендент на директорский портфель», то есть претендент на должность директора, чьим атрибутом выступает портфель.

Метонимия используется для усиления выразительности и богатства языка. Этот прием широко распространен в поэтике, лексикологии, стилистике, риторике. С его помощью можно длительно воздействовать на публику.

Связь в метонимии

Метонимия в русском языке обладает таким свойством, как установка смежной связи между двумя объектами. Собственно, в этом и состоит ее главная суть и предназначение. Итак, существуют следующие метонимические связи:

Называть не саму вещь, а материал, из которого она была изготовлена: «В золоте ходил» вместо «Ходил в золотых украшениях».
Происходит замена конкретного существительного на отвлеченное. «Красота моя ненаглядная», - говорит влюбленный о предмете воздыхания.
Заменяется содержимое содержанием или вместо владений указывается владелец: «Я выпью еще стаканчик» вместо наименования конкретного напитка.
Название предмета заменяется его признаком: «Человек в черном» вместо того чтобы дать четкое описание его одежды.
Замена действия на орудие, которым оно обычно совершается: «Перо его местию дышит» (А. Толстой) вместо «Его поэзия дышит мистикой».
Называние произведений именем автора: «Читал Чехова» вместо «Читал произведения Чехова».
Замена между человеком и местом, где он находится: «В доме было тихо» вместо «В доме никто не шумел».

Все метонимические связи разделены на типы.

Типы метонимии

Метонимия делится на три основных вида, которые определяются в зависимости от того, какой смежностью будут связаны понятия, предметы, действия:

Пространственная.
Временная.
Логическая.

Разберем каждый из этих видов отдельно, чтобы разобраться в специфике использования и не ошибиться в дальнейшем на практике.

Пространственная

Такой метонимический перенос основан на физическом, пространственном расположении явлений или предметов.

Самый распространенный пример метонимии такого типа - перенос названия помещения (учреждения и т. п.) или его части на лиц, работающих или живущих в данном доме или предприятии. Например: просторный цех, темная изба, тесная редакция, многоэтажный дом. В этих случаях слова "цех", "изба", "редакция" и "дом" употребляются в прямом значении. Теперь рассмотрим такие словосочетания: «вся редакция вышла на субботник», «весь дом спал», «все избы приняли участие в соревновании», «весь цех был за». Здесь эти же слова приобретают метонимическое значение и воспринимаются в переносном значении.

Также пространственной метонимией является перенос названия вместилища или сосуда на его содержание. Например, «чайник кипит», то есть кипит жидкость, налитая в чайник.

Временная

Такой тип метонимической связи возникает, когда сравниваемые предметы соприкасаются друг с другом во временных рамках.

Пример метонимии: когда название действия, являющееся существительным, переносится на его результат (то, что должно возникнуть в процессе действий). Так, действием будет «издание книги», а результатом действия - «прекрасное подарочное издание»; «у художника были сложности с изображением деталей» - «на барельефе высечены изображения драконов» (то есть результат рисования).

Также примерами временного типа переноса будут "рубаха с вышивкой", "занести перевод вовремя", "изукрасить резьбой", "древнее шитье", "коллекционная чеканка", "полировка стерлась".

Логическая

Широко распространена логическая метонимия. Примеры в русском языке подобного типа не только обширны, но и различаются между собой спецификой переноса:

Перенос названия емкости или сосуда на объем субстанции, содержащейся в этом предмете. Рассмотрите словосочетания: "разбить тарелку", "найти ложку", "помыть кастрюлю", "развязать мешок". Все существительные используются в прямом значении и называют вместилища. Сравните эти примеры с такими способами употребления, как "попробовать ложечку джема", "съесть две тарелки", "купить мешок сахара". Теперь те же существительные употребляются уже в переносном значении и служат для обозначения объема вещества, в них содержащегося.
Перенос наименования материала или вещества на то, что из него изготовлено. Прием метонимии этого рода употребляется так: «выиграть серебро» (то есть серебряную медаль), «надевать меха» (одежду из меха), «коллекционировать керамику» (керамические изделия), "перекладывать бумаги" (документы), «писать акварели» (рисовать акварельными красками).
Перенос имени автора на созданное им творение. Например: «перечитывать Пушкина» (книги Пушкина), «любить Шишкина» (картины Шишкина), «пользоваться Далем» (словарем под редакцией Даля).
Перенесение наименование действия на людей или предмет, с помощью которого оно осуществляется. Например: "подвеска" (украшение), "замазка" (вещество для устранения дефектов), "смена" (люди, составляющие определенную группу).
Перенос наименования действия на то место, где его совершают. Например, таблички с надписями «выход», «вход», «остановка», «объезд», «переход», «переправа», «поворот», «проход» и т. п.
Перенесение наименования качества (свойства) на то, что обладает этим свойством или качеством. Рассмотрим словосочетания «бестактность слов», «бездарность человека», «нетактичное поведение», «колкость выражений», «банальность оценок». Использованные слова указывают на отвлеченные качества и свойства. Теперь сравним: «совершить бестактность», «болтать глупости», «ее окружили бездарности», «говорить банальности», «допускать колкости». Здесь уже происходит метонимический перенос значения.
Перенесение наименования местности на тот материал или вещество, которое там добывают или производят. Например: "гавань", "гжель".

Виды метонимии

Теперь перечислим основные разновидности метонимии:

Общеязыковая.
Общепоэтическая.
Общегазетная.
Индивидуально-авторская.

Рассмотрим каждый вид подробнее.

Общеязыковая

Разнообразные виды тропов в русском языке используются повсеместно, и метонимия является одним из самых распространенных. Зачастую люди, используя ее, даже не замечают этого. Особенно это относится к данному виду.

Итак, что будет относиться к общеязыковым метонимиям:

Слова "серебро", "литье", "хрусталь", "фарфор", когда они обозначают изделия. Например, "коллекционер фарфора", то есть коллекционер фарфоровых изделий.
Слова "пропитка", "замазка" и другие, обозначающие вещество.
Слова "фабрика", "смена", "завод", "нападение", "защита", в случае когда они указывают на людей. Например: "Завод принял участие в конкурсе", то есть работники завода приняли участие в конкурсе.
Слова "поворот", "выход", "въезд", "переправа", когда обозначают место действия.
Слова "заячий", "норковый", "лисий", "беличий" и другие, когда употребляются вместо названия изделия. Например: "Одета в норку", то есть в изделие из меха норок.

Общепоэтическая

Пожалуй, самый выразительный вид - это общепоэтическая метонимия. Примеры из художественной литературы относятся именно к этой группе:

«Туча / Одна ты несешься по ясной лазури» (Пушкин). Слово «лазурь», обозначающая голубое небо, является здесь метонимией.
«Прозрачный и холодный день» (Куприн). «В прозрачном холоде» (Есенин). Слово «прозрачный» - метонимия.
«На поединках… Встречая гибельный свинец» (Пушкин). «Свинец смертельный поэту сердце растерзал» (Тютчев). Слово «свинец» - метонимия.
«Шепчет синий ветер» (Есенин). «В такой синий день» (А. Толстой). Слово «синий» - метонимия.

Таким образом, общепоэтическая метонимия - это такой вид метонимии, который характерен для использования в художественных (чаще поэтических) текстах.

Общегазетная

К таким метонимиям относятся следующие слова: "быстрый" («быстрые секунды», «быстрая вода»), "зеленый" («зеленая жатва», «зеленый патруль»), "золотой" («золотой полет», «золотой прыжок»). То есть это те приемы метонимии, которые чаще всего используются в публицистических текстах.

Индивидуально-авторская

Виды тропов обладают огромным многообразием, связано это с тем, что большинство из них имеет несколько видов и типов, и метонимия, как мы видим, не стала исключением.

Индивидуально-авторскими метонимиями называют такие метонимии, которые свойственны для творчества какого-то одного писателя и не используются повсеместно. Например: «Тихой сказкой усыплю… Сказку сонную скажу» (Блок); «Из прохладной деревянной чистоты дома» (В. Соловьев).

Синекдоха

Еще одной часто встречающейся проблемой является вопрос о том, как соотносятся друг с другом синекдоха и метонимия. Зачастую эти два понятия ошибочно воспринимают как совершенно обособленные, но это не так. Синекдоха является разновидностью метонимии и обозначает перенос имени (названия) с части предмета (вещества, действия) на его целое. Обычно этот подвид используется тогда, когда необходимо выделить какую-то определенную сторону или функцию объекта. Например, возьмем слова "фигура", "лицо", "личность" и применим их относительно человека: «историческая фигура», «юридически ответственное лицо», «роль личности в нашей победе».

Но основной функцией синекдохи является ее способность идентифицировать объект, используя указания на его отличительный признак или свойственную только ему деталь. Поэтому в состав этого тропа обычно включается определение. Если говорить о строении предложений, то синекдоха будет занимать роль именных членов, то есть объекта, субъекта или обращения. Например: «Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину?» (Гоголь). Слово «борода» - синекдоха. Знание этой особенности может помочь в тех случаях, когда вам необходимо найти синекдоху в тексте.

Употребление в тексте синекдохи контекстуально или ситуативно (прагматически) всегда обусловлено: чаще всего речь будет идти о предмете, который либо входит непосредственно в поле зрения говорящего, либо его характеристика была дана в тексте ранее. Например, если человек называется «шляпой», «фуражкой» или «котелком», то адресату предварительно дается описание его головного убора: «Напротив меня сидел старик в панаме, а наискосок - женщина в кокетливой шляпе. Панама дремал, а кокетливая шляпа о чем-то щебетала с молодым человеком…» Таким образом, как мы могли убедиться, синекдоха всегда ориентирована на контекст, то есть анафорична. Поэтому ее употребление во всевозможного рода бытийных предложениях (они впервые знакомят читателей с персонажами) недопустимо. Проиллюстрируем такую ошибку вот каким примером: начнем сказку со слов: «Жила-была Красная Шапочка». Такое начало ввело бы читателя в заблуждение, так как главной героиней стала бы не девочка в красной шапочке, а сам предмет, то есть шапочка, выкрашенная в красный цвет.

Метафора и метонимия

Также вопросы возникают в случаях, когда надо различить в тексте такие тропы, как метафора, метонимия, эпитет. И если с эпитетами дело обстоит довольно легко - это прилагательное, которое усиливает выразительность слова, то с метафорой и метонимией разобраться гораздо сложнее.

Итак, рассмотрим, что такое метафора. Она служит связующим звеном не для смежных понятий, обладающих общими структурными связями в реальном мире (как метонимия), а для соотнесения совершенно разных предметов, объединенных лишь ассоциацией, функцией или характеристикой. Рассмотрим на примере двух предложений: «Лера кроткая» и «Лань кроткая», из этого мы заключаем, что «Лера такая же кроткая, как и лань», конечной метафорой станет: «Лера-лань».

Структуры построения метафоры и метонимии схожи: берется два объекта, в которых выделяется общий смысловой элемент, который позволяет сократить некоторые элементы описания, но сохранить при этом семантику. Но в случае с метонимией связь (смысловой элемент) всегда овеществлена и может быть воспринята только с помощью органов чувств. При создании же метафоры смысловой элемент синтезируется в нашем сознании на основе ассоциаций и памяти.

Метафорам по своей сути - свернутое сравнение, которое можно при делании развернуть. Например, «семейное древо»: если графически изобразить родственные связи, то они будут похожи на дерево.

Метафора создается на основе сравнения, однако не каждое сравнение подходит для ее создания. Использоваться могут только логические структуры, которые служат для объединения гетерогенных (инородных, разнородных) явлений.

Для пояснения приведем пример: «Катя так же мудра, как Вероника». Метафора в этом случае не может быть создана, так как за основу взяты объекты одного рода: девушка сравнивается с девушкой (не получилось бы действие, и если бы сравнивались человек с человеком). Но если построить предложение так: «Катя так же мудра, как змея», то метафора бы получилась, так как сравниваемые объекты разнородны (животное и человек).

Несмотря на то что метафора обладает весьма абстрактным значением, основу (сравнение) переноса так же легко определить, как и в случае с метонимией.

Таким образом, метонимия в сравнении с метафорой всегда имеет более реальную связь между понятием и предметом, который его замещает, а также она устраняет или существенно ограничивает черты, являющиеся несущественными для описываемого явления (предмета).

Метонимия в литературе

В этой области очень распространена метонимия. Примеры из художественной литературы так и пестрят всевозможными видами этого тропа. Как отмечалось выше, метонимия широко распространена во всех типах речи, включая повседневную. Однако нигде она не играет столь значительной роли, как в литературном произведении.

Особой популярностью троп пользовался у литераторов первой половины ХХ века. Особенно у тех ее представителей, что занимались конструктивизмом и создавали на основе этого учения стихи. Метонимия и метафора в их творениях были противопоставлены друг другу, а предпочтение отдавалось первой. Они полагали, что основное значение имеет только текст, и читатель не должен вмешиваться в его содержание своими ассоциациями и памятью, а следовательно, не могли создаваться и метафорические образы.

«Я три тарелки съел», - говорит персонаж басни И. А. Крылова «Демьянова уха». Слово «тарелка» употреблено здесь как обозначение порции ухи. Уха и тарелка ничем не похожи друг на друга, они связаны лишь тем, что одно наливается в другое, связаны чисто внешней смежностью. Такой перенос по смежности называется метонимией (в пер. с греч. - «переименование»).

Метонимия наряду с метафорой - один из способов образования новых значений слов в языке. Например, слово «бумага» приобрело значение «официальный документ» (так как документы пишутся на бумаге). Мы то и дело прибегаем к метонимическим применениям слов в своей обыденной речи: «читаю Пушкина» (вместо «произведения Пушкина»), «голова прошла» (вместо «головная боль»), «Бразилия выиграла у Испании» (вместо «футбольная команда Бразилии…») и т. п.

Вот известное пушкинское четверостишие:

«Все мое», - сказало злато; «Все мое», - сказал булат. «Все куплю», - сказало злато; «Все возьму», - сказал булат.

«Злато» - метонимия богатства, «булат» - метонимия военной силы. Использование этого приема в сочетании со звуковым повтором (зЛАТо - буЛАТ) делает художественное противопоставление в высшей степени энергичным.

Частный случай метонимии - синекдоха. Этот прием состоит в назывании целого через часть («Все флаги в гости будут к нам»), части через целое («Золотая, дремотная Азия опочила на куполах»), в замене единственного числа множественным («Мы все глядим в Наполеоны») или множественного единственным («И слышно было до рассвета, как ликовал француз»).

Граница между метонимией и синекдохой достаточно условна, поэтому применительно к художественной литературе можно говорить о метонимическом типе образности, включая и синекдоху.

В отличие от метафоры, способной к сближению самых отдаленных предметов и понятий, метонимия имеет дело только с теми связями и сочетаниями, которые существуют в самой жизни. Но в этом и потенциальная сила метонимии: она может достигать большой эмоциональной достоверности, создавать эффект присутствия читателя в художественном мире. Метонимические детали и подробности нередко служат своеобразными «вещественными доказательствами» описываемых событий и переживаний.

Вот фрагмент из стихотворения А. А. Блока «На островах»:

Я чту обряд: легко заправить Медвежью полость на лету. И, тонкий стан обняв, лукавить, И мчаться в снег и темноту, И помнить узкие ботинки, Влюбляясь в хладные меха…

Женские образы, намеченные легкими метонимическими штрихами, исполнены особой поэтической таинственности.

Метонимическая образность находит широкое применение в художественной прозе. Вспомним эпизод из повести Ф. М. Достоевского «Бедные люди»: пожилой чиновник Макар Девушкин, допустивший ошибку при переписывании важной «бумаги», вызван к начальнику департамента. В это время от мундира Девушкина отрывается пуговица. Вроде бы эта подробность с сюжетом связана чисто случайно, но Достоевский метонимически строит на ней всю трагически-пронзительную ситуацию: «Моя пуговка - ну её к бесу - пуговка, что висела у меня на ниточке, - вдруг сорвалась, отскочила, запрыгала (я, видно, задел её нечаянно), зазвенела, покатилась и прямо, так‑таки прямо, проклятая, к стопам его превосходительства, и это посреди всеобщего молчания! (…) Нагнулся, хочу взять пуговку, - катается, вертится, не могу поймать, словом, и в отношении ловкости отличился. Тут уж я чувствую, что и последние силы меня оставляют, что уж все, все потеряно! Вся репутация потеряна, весь человек пропал!»

После этого «его превосходительство» дарит Девушкину сто рублей, но не великодушный жест сановника определяет художественную логику всей сцены, а именно «пуговка», передающая ощущение неутолимой боли и страдания.

Изобразительные возможности метонимии демонстрирует проза А. П. Чехова, И. А. Бунина. В чеховской «Чайке» есть эпизод, когда начинающий писатель Треплев, тяготеющий к глобальным символам и изысканным метафорам, вынужден признать превосходство своего коллеги, строящего образы и описания на простом, обыденном материале: «Тригорин выработал себе приемы, ему легко… У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса - вот и лунная ночь готова…» По принципу синекдохи (целое через часть) рисовал словесные картины и сам Чехов.

Метонимически освоенная «мелочь» способна порой сказать читателю больше, чем патетический призыв или обобщенная сентенция. Вот пример из рассказа современного советского прозаика В. Г. Попова, где описывается монтажник Пунцов, мастер своего дела: «И так приятно, даже просто физически, залудить конец провода - положить его, зачищенный, на желтую прозрачную канифоль с особым, праздничным, сказочным, оранжевым светом в ней и поводить по проводку паяльником». Через совокупность частных метонимических Подробностей здесь передается целостное ощущение радости созидательного труда.