Элегия Ходит по Миру Мудрец Пришёл Мудрец в большой город и остановился у небоскрёба. «Здесь помощь нужна», - подумал он. Вошёл в лифт и поднялся на сотый этаж. Из квартиры мудрец услышал крик отца.Открыла дверь молодая мама и грустно улыбнулась.- Чего тебе, старик? -

Элегия о Дедушках и Бабушках Наше родительское чувство будет нуждаться в усилении, тем более, если мы неопытные родители. Оно будет нуждаться в замене, когда мы на работе, в командировках. В этом нам помогут, в первую очередь, наши родители, с которыми живём вместе или

Элегия Ходит по Миру Мудрец Женщина увидела Мудреца, проходившего мимо её двора, и пригласила отдохнуть под сенью орехового дерева. Во дворе играло много ребятишек.Спросил Мудрец женщину:- Почему тут так много детей?- Я усыновила и удочерила тридцать беспризорных

Элегия Ходит по Миру Мудрец Педагогика джунглейШёл Мудрец через деревню на Восток. Люди окружили его.- Скажи, правильно ли мы воспитываем наших детей?Тогда он ответил им:- Послушайте притчу.Царь джунглей Великий Лев объявил конкурс на лучший учебник по воспитанию

Элегия Ходит по Миру Мудрец Педагогика БожественнаяЛюди опять обратились к Мудрецу:- Нам не нужна педагогика джунглей. Расскажи нам о другой педагогике.Сказал Мудрец:- Послушайте тогда другую притчу.Объявил Царь царей конкурс на божественную Педагогику. Пришли к нему

Элегия Ходит по Миру Мудрец В деревне появился Мудрец.Женщина подала ему кувшин с водой.Пожаловалась:- Глаза моего Ребёнка ослепли, не видят родительскую заботу.Сказал Мудрец:- Помажь глаза Ребёнка слезинкой твоей в день десять раз в течение десяти лет.- Ожесточилось

Элегия Ходит по миру Мудрец Видит Мудрец: мама сильно прижимает Ребёнка, чмокает его то в щёчки, то в шею, то в подмышки, облизывает, кусает и приговаривает со страстью:- Ой, ты жизнь моя… Моя любовь… Моё солнышко… Моё счастье… Моя радость…А ребёнок мучается, плачет,

Элегия Ходит по Миру Мудрец Видит Мудрец: два мужика ранним утром, каждый на своём дворе, бьют палками своих сыновей.Спросил он у мужиков:- В чём они провинились?- Ни в чём, - ответили оба.- Тогда зачем избиваете их?- День долгий… Чтобы не провинились.- Вы делаете это

Элегия Ходит по Миру Мудрец Проходит Мудрец мимо одного дома. Видит: во дворе собралась толпа женщин, одна рвёт волосы у другой, та кричит, остальные шумят - пытаются их разнять. Заметили они Мудреца и подозвали к себе. Помоги, говорят, а то случится беда.Мудрец подошёл к

Элегия Ходит по Миру Мудрец Зашёл Мудрец в парк и сел на край скамеечки.Ждёт.Пришёл мальчик, сел на той же скамеечке и погрузился в грустные мысли.Мудрец мысленно обращается к нему: «Спроси, и я отвечу».- Старичок, скажи мне что-нибудь! - сказал вдруг мальчик.Мудрец

Элегия Ходит по Миру Мудрец Сидит Мудрец на камне.Собрались вокруг него жители села и пожаловались на своих предков:- Надо же им было думать о будущем, когда строили мост! Сто лет не выдержал! Сегодня он провалился и чуть было не погибли дети, которые возвращались из

МОДУЛЯЦИЯ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. Элегия

А. М. Песков Пушкин и Баратынский (Материалы к истории литературных отношений) Настоящая сводка фактов составлена при участии З. К. Курчиковой и частично опирается на уже опубликованный «Опыт летописи жизни и творчества Е. А. Баратынского. 1800–1826» (см.: Песков А. М.

Первые поэтические опыты Е. Баратынского относятся к 1818 г. (в 1819 г. они появляются в печати) - дружеское послание, альбомные стихи, мадригалы. Но своеобразие уже раннего Баратынского проявилось с особой силой в элегии («В этом роде он первенствует», - писал А. Пушкин в 1827 г.). Элегия - это тот жанр, который принес Баратынскому ранний, громкий и заслуженный успех. Так, 2 января 1822 г. Пушкин пишет П.А. Вяземскому: «Каков Баратынский? Признайся, что он превзойдет и Парни и Батюшкова, если впредь зашагает, как шагал до сих пор - ведь 23 года счастливцу!» (Баратынскому шел двадцать второй год, а самому Пушкину не было и 23 лет!) Или 1 сентября 1822 г. в письме к тому же П.А. Вяземскому: «Мне жаль, что ты не вполне ценишь прелестный талант Баратынского. Он более, чем подражатель подражателей, он полон истинной элегической поэзии».

Элегии Баратынского резко отличались от элегий его предшественников: эта склонность к глубокому размышлению, привычка постоянно анализировать и исследовать свои чувства - новое слово в развитии жанра элегии. Едва ли не первым это по достоинству оценил Пушкин: «Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов. Он у нас оригинален, ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко». Элегии Баратынского - элегии психологические. И это как бы определило его место в русской поэзии. Баратынский - поэт-лирик, поэт мысли, философ - и в этом своеобразие его элегий.

Традиционные элегические темы даны у Баратынского не в традиционной элегической тональности (разочарованность, тоска по отцветающей юности, сомнение, страдание). Баратынский внес новое как в содержание, так и в строение элегического жанра. Главное для него - движение души, психология переживаний.

Если у некоторых поэтов элегические и трагические мотивы переплетаются, то у Баратынского любовь - иллюзия:

Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей:
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней!
Уж я не верю увереньям,
Уж я не верую в любовь
И не могу предаться вновь
Раз изменившим сновиденьям!
Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова
И, друг заботливый, больного
В его дремоте не тревожь!
Я сплю, мне сладко усыпленье;
Забудь бывалые мечты:
В душе моей одно волненье,
А не любовь пробудишь ты.

«Разуверение» , 1821

Для Баратынского любовь - несбывшаяся мечта, то, что не придет никогда («уж я не верую в любовь»). И в этом не недоверие к любимой женщине, а неверие в саму любовь (любовь - сновиденье). В своей элегии Баратынский дает почти все значения слова «сон» (а в русской поэзии XIX в. «сон» и «мечта» почти синонимичны): дремота, сновиденье, подчеркивая, «мне сладко усыпленье». И этот «сладкий сон», поглотив прошлое, способен лирическому герою заменить настоящее. Баратынский прибегает к одному из своих любимых поэтических приемов - отрицательной частице «не»: «я не могу», «не верю», «не верую» - говорит герой о самом себе. «Не искушай», «не множь», «не заводи», «не тревожь» - обращается он к героине. Да и само слово «любовь» сопровождает та же частица «не»:

В душе моей одно волненье,
А не любовь пробудишь ты.

Давно замечено, что в своих «любовных» элегиях «певцом любви» Баратынский никогда не был:

Мы пьем в любви отраву сладкую;
Но все отраву пьем мы в ней,
И платим мы за радость краткую
Ей безвесельем долгих дней.
Огонь любви - огонь живительный,
Все говорят, но что мы зрим?
Опустошает, разрушительный,
Он душу, объятую им.

Это начало элегии Баратынского «Любовь» (1824). То же неверие в силу любви поэт выражает в этом стихотворении с таким неоднозначным названием. Элегия построена на своеобразной антитезе: «радость краткая», но «отрава сладкая». Огонь живит и разрушает душу, любовь - блаженство и страдание, но бывает она лишь в «цветущей младости» (да и то в «златых снах»).

Лирический герой Баратынского не отдается полностью охватившему его чувству. Он не может любить самозабвенно. И элегия «Признание» (1823) - это не признание в любви, а признание в охлаждении чувства:

Притворной нежности не требуй от меня,
Я сердца моего не скрою хлад печальный.
Ты права, в нем уж нет прекрасного огня
Моей любви первоначальной.
Напрасно я себе на память приводил
И милый образ твой, и прежние мечтанья:
Безжизненны мои воспоминанья,
Я клятвы дал, но дал их выше сил.

В стихотворении доминирует антитеза прошлое (любовь - «прекрасный огонь») - настоящее (сердца «хлад печальный»). Прежнее чувство умерло:

И пламень мой, слабея постепенно,
Собою сам погас в душе моей.

Невозможно повторение того, что пережито, и если прошлое не забыто («безжизненны мои воспоминанья»), то скоро и эти мечтанья навсегда исчезнут («напрасно я себе на память приводил»). Любви не вернуть («Вновь забудусь я: вполне упоевает // Нас только первая любовь»). В этом виновата и судьба («но в бурях жизненных развлекся я душою» - своеобразный поэтический парадокс Баратынского). Поэт как бы рисует различные оттенки этого чувства, все стадии охлаждения, переживаемые лирическим героем: «милый образ» сменяют «притворная нежность», вынужденные клятвы:

Но в бурях жизненных развлекся я душою,
Уж ты жила неверной тенью в ней.
И, наконец, безучастно-жестокое:
Прощай! Мы долго шли дорогою одною;
Путь новый я избрал, путь новый избери;
Печаль бесплодную рассудком усмири
И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.

Углубление психологического содержания и вкрапление реалистических деталей характерны для элегии Баратынского:

Кто знает? мнением сольюся я с толпой;
Подругу, без любви - кто знает? - изберу я.
На брак обдуманный я руку ей подам
И в храме стану рядом с нею.

Опять любовь - «сон», «мечтания», да и будущая невеста преданна, «быть может, лучшим снам».

И опять негативная частица «не»: «я не скрою», «я не пленен», «любить не буду», «не забудусь я»; то же обращение к героине: «не требуй», «не завидуй», «не вступай». Да и что ждет лирического героя в его «обдуманном» браке:

Обмена тайных дум не будет между нами,
Душевным прихотям мы воли не дадим,
Мы не сердца под бранными венцами -
Мы жребии свои соединим.

Поэт заканчивает элегию четверостишием, которое само по себе составляет целое стихотворение, настолько оно афористично, прекрасно и глубоко:

Не властны мы в самих себе
И, в молодые наши леты,
Даем поспешные обеты,
Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

Но в этих четырех строчках и насмешка над собственной суровостью - только судьбе дано расставить все по своим местам.

Глубокий лиризм, психологическое содержание, анализ душевных переживаний, стремление вырваться из жанровых рамок, оригинальность обратили внимание читателей на эту элегию. Пушкин писал А. Бестужеву (12 января 1824 г.): «Признание» совершенство. После него не стану печатать своих элегий».

Человек и «всевидящая судьба», душевная изолированность и непонимание, человек и поиски истины, загадки бытия - все эти вечные темы, затронутые Баратынским в его ранних элегиях, найдут дальнейшее отражение в его позднейшем творчестве. Углубленный анализ чувств - все перипетии, все нюансы душевных переживаний (любовь, вера, измена), этот глубокий психологизм приведет к созданию философской лирики Баратынского.

Челябинская Государственная Академия Культуры и Искусств

Культурологический факультет

Контрольная работа по русской литературе

Жанр элегии в творчестве Е. Баратынского

Выполнил :

Студентка 2 курса

Кандакова Г.А.

Проверил: Л.Н.Тихомирова

Г. Челябинск – 2008 г.

План

1. Жанр элегии: особенности развития

2. Особенности исторической эпохи

3. Художественные принципы Баратынского Е.А

4. Особенности поэтики Баратынского на примере анализа элегии «Разуверение»

5. Значение творчества

Список литературы

1. Жанр элегии: особенности развития

Начало XIX века. Это время характеризуется направленностью против догматики классицизма, устоявшихся художественных форм и отношения к действительности. Именно в это время поэты и писатели стремятся воплотить образ лирического героя в разнообразных связях с действительностью, отразить сложный внутренний мир человека, его мысли и переживания. Именно в это время возникает новое направление в литературе и искусстве – романтизм, для художественной системы которого главной ценностью является человек и его внутренний мир, взаимосвязь человека с внешним миром.

2. Особенности исторической эпохи

Е. Баратынского, наряду с такими поэтами, как П. Вяземский, Н. Языков, А. Дельвиг, в истории русской поэзии относят к «поэтам пушкинской поры», поэтам, принявшим новую, пушкинскую художественную систему и давшим ей дальнейшее развитие. Пушкинская пора – это пора воплощения открывшейся сложности духовного богатства человека. Человек ощутил себя носителем высоких и гуманных идей. Чувство свободы, независимости, личного достоинства воодушевляли человека. Исторические события стали просматриваться сквозь призму личного сознания. Это новое сознание и привело к коренной перестройке всей прежней поэтической системы. В это время появляется новый, романтический тип мышления. Поэтому наиболее популярным лирическим жанром в ту пору стала элегия – лирическое стихотворение, проникнутое грустными настроениями.

Элегия – очень динамичный жанр и существенно различается в те или иные исторические эпохи. Кроме того, жанр элегии может быть сразу представлен несколькими жанровыми разновидностями. Так, в начале XIX века – это преимущественно кладбищенская элегия, в 1810 – 1920-е годы начинает господствовать форма унылой элегии (В.А. Жуковский), в то же время существует историческая (или эпическая) элегия (К.Н. Батюшков). К середине 20-х годов уже ощутимо стал проявляться кризис элегического жанра вследствие замкнутости элегического типа сознания, его исключительной сосредоточенности на самом себе. Однако творчество ведущих поэтов эпохи, А. Пушкина и е. Баратынского, показало, что элегия еще не исчерпала всех своих возможностей.

Что же нового привнес Баратынский в жанр элегии? Каковы особенности его элегического жанра? Как творчество данного поэта повлияло на дальнейшее развитие русской поэзии? Вот те вопросы, которые, на наш взгляд, обуславливают актуальность выбранной темы. И именно на эти вопросы мы попытаемся ответить.

3. Художественные принципы Баратынского Е.А.

Творчество Е. Баратынского – одно из наиболее своеобразных явлений русского романтического движения.

С одной стороны, Баратынский – романтик, поэт нового времени, обнаживший внутренне противоречивый, сложный и раздвоенный душевный мир современного ему человека, отразивший в своем творчестве одиночество этого человека. Ведь глубокие общественные противоречия русской и европейской жизни, приведшие к кризису просветительской мысли и к романтической реакции на нее, не прошли мимо сознания поэта. Но с другой стороны, это поэт, для произведений которого характерны стремление к психологическому раскрытию чувств, философичность. Если для романтиков не свойственно было критиковать чувства с позиций разума, так как они возникают непроизвольно и неподвластны разумной воле человека, то, по мысли Баратынского, движения человеческой души одухотворены, а следовательно, не только разумны, но и поддаются анализу. В отличие от романтиков, он предпочитает правду, добытую разумом, а не «сон» и «мечтательство», которые гибнут при первом же столкновении с реальной жизнью. Лирический герой Баратынского не уходит от действительности в мир сновидений и мечтаний, чаще всего он трезв и холоден, а не страстен.

В раннем творчестве, в элегиях, герой Баратынского не просто выражает свои эмоции, но и анализирует, размышляет; он предстает как человек, полный колебаний, противоречий, внутреннего смятения:

Вам дорог я, твердите вы,

Но лишний пленник вам дороже,

Вам очень мил я, но, увы!

Вам и другие милы тоже…

(«Приманкой ласковых речей…»);

Я полон страстною тоской,

Но не! рассудка не забуду…

(«Мне с упоением заметным…»)

Одной из основных тем его элегий является столкновение лирического героя, полно мечтательных идеалов, с суровой действительностью, с холодным жизненным опытом, который вызывает лишь разочарование:

Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье…

(«Сей поцелуй, дарованный тобой…»)

Герой его поэзии уже не может тешить себя иллюзиями, самообманом. Он смотрит на мир трезво и настороженно.

С другой стороны, еще одной ключевой темой ранней лирики Баратынского можно считать анализ собственной раздвоенности, противоречивости, колебаний:

С тоской на радость я гляжу,

Не для меня ее сиянье,

И я напрасно упованье

В больной душе моей бужу…

Все мнится: счастлив я ошибкой,

И не к лицу веселье мне.

(«Он близок, близок день свиданья…»)

В своей лирике Баратынский склонен также исследовать противоречия жизни и смерти, говорить о свободе выбора и предопределенности. Очень отчетливо звучит в его стихах мысль о том, что способность любить даруется человеку свыше, что Бог наделяет человека страстями:

Безумец! Не она, не вышняя ли воля

Дарует страсти нам? И не ее ли глас

В их гласе слышим мы?..

И именно поэтому он доходит в своих размышлениях до оправдания Промысла:

О, тягостна для нас

Жизнь, бьющая могучею волною

И в грани узкие втесненная судьбою.

(«К чему невольнику мечтания свободы?..»)

Таким образом, можно сделать вывод о том, что ранняя лирика Е. Баратынского очень личная, психологическая, но в то же время и философская.

Чем же достигается этот синтез лирики и философии? В своем творчестве Баратынский прежде всего ориентируется на смысловую выразительность слова, его содержательность. Отсюда и емкость фраз, глубина метафор и обобщений, которые порой принимают форму афоризмов:

Пусть радости живущим жизнь дарит,

А смерть сама их умереть научит.

(«Череп»)

Невластны в самих себе

И, в молодые наши Леты,

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

(«Признание»)

4. Особенности поэтики Баратынского на примере анализа элегии «Разуверение»

Рассмотрим особенности художественной системы и поэтики Е. Баратынского на конкретном примере.

Разуверение

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье;

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

На первый взгляд мы видим в данной элегии конфликт лирического героя с внешним миром, что свойственно всем романтикам, уход лирического героя в мир сновидения:

…больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье…

Темой элегии становятся переживания лирического героя, испытавшего разочарование в этой жизни. Но при более близком рассмотрении оказывается, что переживания подвергаются анализу. Уже с первых строк становится ясно, что лирический герой, обращаясь к женщине, прекрасно осознает, что она не любит его, это всего лишь прихоть, ей не нужны его искренние чувства:

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей…

Чувств уже нет, это всего лишь имитация. Те чувства, глубокие и сильные, видимо, когда-то оказались обманом, сном:

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

и лирический герой не желает вновь оказаться в этом «обмане». Он не виноват в том, что не верит «увереньям», «не верует в любовь», не верит в «бывалые мечты». Он всего лишь подчиняется общему ходу жизни, в которой счастье невозможно, невозможна и истинная любовь:

В душе моей одно волненье

А не любовь пробудишь ты.

«Волненье» вместо любви. Высокие чувства обернулись для него обманом, и остались только какие-то получувства. Поэтому лирический герой и разочарован, а «прежнее» лишь «множит» его и без того «слепую тоску». Лирический герой не хочет вспоминать о пережитом, так как эти переживания доставляют ему только боль, поэтому он называет себя «больным» и просит его «не тревожить» в его «дремоте».

Мы видим, как на протяжении стихотворения чувство теряет свою одухотворенность. В этом нас убеждает выстроенный в элегии семантический ряд: нежность – обольщения – уверения – любовь – сновидения – слепая тоска – больной – дремота – бывалые мечты – одно волненье. Для того, чтобы его выстроить, необходим глубокий анализ своих переживаний. Может быть, поэтому неоднократно литературоведами и критиками высказывалась мысль о том, что «в элегиях Баратынского дана как бы целостная «история» чувства от его полноты до исчезновения и возникновения нового эмоционального переживания». (В.И. Коровин)

Элегия четко делится на две части. Если в первой части (1,2 четверостишия) лирический герой говорит о том, что было, о прежних чувствах (нежность, любовь и т.д.), то во второй части (3,4 четверостишия) мы видим то, что стало, вернее, то, что осталось от этих чувств. И герой размышляет не о прошлом, а над тем, к чему это «прошлое» привело (тоска, дремота и т.д.)Прежние чувства важны лишь потому, что их надо уразуметь, обдумать, понять, осмыслить и сделать вывод: любовь уже не вернуть, не «пробудить».

Если обратить внимание на синтаксис, то можно заметить, что о былых чувствах лирический герой говорит воодушевленно, взволнованно: об этом свидетельствуют восклицательные знаки, которыми заканчиваются первые два четверостишия. Воспоминания об этих чувствах вызывают у героя бурю эмоций, но доставляют боль. Он будто пытается убедить или оправдать свое теперешнее состояние. В третьем четверостишии, которое тоже заканчивается восклицательным знаком, тема уже сменилась, но герой еще не успокоился, он еще находится по властью эмоций. И в этом свете обращение «друг заботливый» звучит даже саркастично. Но в конце стихотворения мы видим, что лирический герой уже холоден и рассудителен. Он принял решение: он не желает возвращаться в тот обманный мир «сновидений», в котором пребывал ранее. Лирический герой, пусть и разочарованный, пусть и без любви, остается в мире реальном. И пусть жизнь без любви – это тоже «усыпление», «дремота», все же герой остается в ней со своими размышлениями, со своей «слепой тоской». Поэтому в конце элегии уже нет восклицательного знака, а стоит точка, свидетельствуя о том, что последнее четверостишие – это своеобразный вывод из предыдущего анализа собственных переживаний.

Теперь становится понятным и название стихотворения. «Разуверить» - значит лишить уверенности, лишить веры. Следовательно, лирический герой перестает верить в светлые искренние чувства, в идеалы, в человеческие отношения. И он ставит окончательную точку в вопросе о своих переживаниях. Ведь повествование ведется от первого лица, значит, о собственных переживаниях говорит герой. Он разуверился в существовании счастья и избрал для себя «иной путь».

Таким образом, можно сказать, что предметом стихотворения становится сама мысль о гибели подлинного чувства. А элегичность достигается именно тем, что логическое развитие мысли о гибели чувства сопровождается глубоким эмоциональным переживанием.

5. Значение творчества

Подводя итог всем выше сказанному, можно сказать следующее. В уже существующий жанр элегии, как мы выяснили, Баратынский привнес стремление к психологическому раскрытию чувств и философичность. Его элегии наполнены не только чувствами и переживаниями героя, но и размышлениями, анализом этих переживаний. Так достигается синтез философичности и лиризма. И только так, по мысли Баратынского, можно познать «тревожный век». Он расширил границы жанра, дав ему «новую жизнь».

Именно поэтому Баратынского считают родоначальником «философской поэзии». Ведь, создав средствами лирики образ мыслящего, интеллектуального героя, Баратынский расширил и границы русской поэзии, углубил ее возможности и дал толчок к позднейшему (на рубеже XIX-XXвеков) преобразованию языка русской поэзии.

Не потеряло своей актуальности творчество Е. Баратынского и в наши дни. Ведь мы живем тоже на рубеже веков, в переломное время, когда происходит переоценка ценностей, меняется взгляд на мир, а этот процесс неизбежно сопровождается определенными разочарованиями. Поэтому романтизм в литературе будет жить, хоть и принимая иные формы. Только, к сожалению, не всем хочется поразмышлять над своими чувствами и переживаниями. И поэзия, которая учит этому, демонстрирует такие примеры, будет находить своих читателей в любые времена.

Список литературы

1. Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. – М., 1982г.

Научная работа по теме

«Жанр элегии в творчестве Е.А.Баратынского и А.С.Пушкина»

Содержание

I Введение ……………………………………………………………………………………….3
II Основная часть

Жанр элегии в творчестве Е.Баратынского и А.Пушкина…………………………….4

Художественные принципы Баратынского Е.А. и Пушкина А.С ………………...5

Сравнительный анализ стихотворений ………………………………………………..7

III Заключение………………………………………………………………………………….11

IV Список литературы …………………………………………………………………………12

Введение

История элегии насчитывает не одно тысячелетие. Будучи динамическим жанром, элегия существенно различается в те или иные исторические эпохи и в разных национальных традициях. Не должно смущать и то обстоятельство, что жанр элегии может быть сразу представлен несколькими жанровыми разновидностями. Так, элегия -самый распространенный лирический жанр эпохи романтизма - в русской поэзии начала ХIХ века предстает преимущественно в виде кладбищенской элегии (в духе "Сельского кладбища" Т. Грея). В 1810-1820-е годы начинает господствовать форма унылой элегии, получившая свое классическое выражение в лирике. К середине 1820-х годов уже ощутимо проявляется кризис элегического жанра.

Обращение к данной теме представляется нам актуальным, прежде всего потому, что интерес к творческому наследию Пушкина и Баратынского всегда остается неизменным. Кроме того, в последние годы все чаще проявляются тенденции к переосмыслению любовного содержания произведений многих авторов.

Цель:

– выявить особенности любовного жанра в лирике Е.Баратынского и А.Пушкина

– уметь анализировать текст на уровне

-идейно-тематическом (образы и мотивы)

-лексико-стилистическом (лексика и синтаксис)

- метрико-ритмическом (метрика и ритмика)

Ах, он любил, как в наши лета

Уже не любят; как одна

Безумная душа поэта

Ещё любить осуждена…

А.С.Пушкин

Жанр элегии в творчестве Е.Баратынского и А.Пушкина

Начало XIX века. Это время характеризуется направленностью против догматики классицизма, устоявшихся художественных форм и отношения к действительности. Именно в это время возникает новое направление в литературе и искусстве - романтизм, для художественной системы которого главной ценностью является человек и его внутренний мир, взаимосвязь человека с внешним миром.

Человек ощутил себя носителем высоких и гуманных идей. Чувство свободы, независимости, личного достоинства воодушевляли человека. Исторические события стали просматриваться сквозь призму личного сознания. Это новое сознание и привело к коренной перестройке всей прежней поэтической системы. В это время появляется новый, романтический тип мышления. Поэтому наиболее популярным лирическим жанром в ту пору стала элегия - лирическое стихотворение, проникнутое грустными настроениями.

Элегия - очень динамичный жанр и существенно различается в те или иные исторические эпохи. Кроме того, жанр элегии может быть сразу представлен несколькими жанровыми разновидностями. Так, в начале XIX века - это преимущественно кладбищенская элегия, в 1810 - 1920-е годы начинает господствовать форма унылой элегии (В.А. Жуковский), в то же время существует историческая (или эпическая) элегия (К.Н. Батюшков). К середине 20-х годов уже ощутимо стал проявляться кризис элегического жанра вследствие замкнутости элегического типа сознания, его исключительной сосредоточенности на самом себе. Однако творчество ведущих поэтов эпохи, А. Пушкина и Е. Баратынского, показало, что элегия еще не исчерпала всех своих возможностей.

Но одно дело теоретически признать историческую изменчивость жанра, его динамическую природу, а другое (и значительно более сложное) -объяснить сам механизм этой изменчивости в индивидуальной художественной практике поэтов, в конкретно разворачивающейся динамике "существенной жизни произведения".

Продолжим уже начатый разговор о жанре элегии в поэзии Пушкина и Баратынского. Разбор конкретных лирических произведений этих авторов позволит уточнить само определение природы элегического жанра, ибо широко бытующее в школьной среде представление об элегии как "песни печального содержания" (В. Г. Белинский), с нашей точки зрения, не выдерживает какой бы то ни было серьезной критики.

Что же нового привнесли Баратынский и Пушкин в жанр элегии? Каковы особенности его элегического жанра? Вот те вопросы, которые, на наш взгляд, обуславливают актуальность выбранной темы. И именно на эти вопросы мы попытаемся ответить.

2. Художественные принципы Баратынского Е.А. и Пушкина А.С.

Творчество Е. Баратынского - одно из наиболее своеобразных явлений русского романтического движения.

С одной стороны, Баратынский - романтик, поэт нового времени, обнаживший внутренне противоречивый, сложный и раздвоенный душевный мир современного ему человека, отразивший в своем творчестве одиночество этого человека. Ведь глубокие общественные противоречия русской и европейской жизни, приведшие к кризису просветительской мысли и к романтической реакции на нее, не прошли мимо сознания поэта. Но с другой стороны, это поэт, для произведений которого характерны стремление к психологическому раскрытию чувств, философичность. В отличие от романтиков, он предпочитает правду, добытую разумом, а не «сон» и «мечтательство», которые гибнут при первом же столкновении с реальной жизнью. Лирический герой Баратынского не уходит от действительности в мир сновидений и мечтаний, чаще всего он трезв и холоден, а не страстен.

В элегиях герой Баратынского не просто выражает свои эмоции, но и анализирует, размышляет; он предстает как человек, полный колебаний, противоречий, внутреннего смятения:

Я полон страстною тоской,

Но нет! рассудка не забуду…

(«Мне с упоением заметным…»)

Одной из основных тем его элегий является столкновение лирического героя, полно мечтательных идеалов, с суровой действительностью, с холодным жизненным опытом, который вызывает лишь разочарование:

Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье…

(«Сей поцелуй, дарованный тобой…»)

Герой его поэзии уже не может тешить себя иллюзиями, самообманом. Он смотрит на мир трезво и настороженно.

С другой стороны, еще одной ключевой темой лирики Баратынского можно считать анализ собственной раздвоенности, противоречивости, колебаний:

С тоской на радость я гляжу,

Не для меня ее сиянье,

И я напрасно упованье

В больной душе моей бужу…

Все мнится: счастлив я ошибкой,

И не к лицу веселье мне.

(«Он близок, близок день свиданья…»)

Таким образом, можно сделать вывод о том, что лирика Е. Баратынского очень личная, психологическая, но в то же время и философская.

Чем же достигается этот синтез лирики и философии? В своем творчестве Баратынский прежде всего ориентируется на смысловую выразительность слова, его содержательность. Отсюда и емкость фраз, глубина метафор и обобщений, которые порой принимают форму афоризмов:

Пусть радости живущим жизнь дарит,

А смерть сама их умереть научит.

(«Череп»)

Невластны в самих себе

И, в молодые наши Леты,

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

(«Признание»)

Критики отмечают высокую интеллигентность стихотворений Баратынского. Баратынский считал, что его поэзия – это не служение суетным потребностям общества, а стремление понять сущность жизни

Пушкин А.С. также работает в жанре любовной элегии, он завершает эпоху этого жанра, так как он исчерпал уже все образы и идеи. Любовная лирика Пушкина крайне богата и многообразна. У неё есть целый ряд особенностей. Одна из них – внежанровость. Другими словами, поэт нарушает существовавшие ранее каноны и полностью подчиняет форму содержанию (нет четкого разделения на элегию, послание, романс и т.д.). Это касается всей лирики Пушкина, и в частности любовной лирики. Например, знаменитое стихотворение «К****» (Анне Петровне Керн) с одной стороны является посланием, но с другой имеет определенные черты романса и даже элегии.

Помимо новаторства в области формы, Пушкин создает совершенно новую систему ценностей, и здесь он в первую очередь движется в сторону, противоположную романтизму, отталкиваясь от него и противопоставляя ему житейскую мудрость. Поэт признает за возлюбленной право на выбор, даже если он не в его пользу. Характерный пример – стихотворение «Я вас любил…» (1829). Стандартная ситуация, когда оказывается, что избранница поэта разлюбила его, освещается совершенно по-иному, чем у романтиков (и сентименталистов). Для романтиков подобный сюжет – источник трагедии, порождающий целый вихрь страстей, когда противника закалывают на дуэли, а порой и сами жертвуют жизнью, и проч. Совершенно иное освещение эта ситуация получает у Пушкина. Поэт не проклинает свою возлюбленную за то, что она оставила его, он понимает, что «сердцу не прикажешь». Напротив, он благодарен ей за то светлое чуство, которым она озарила его душу. Его любовь – это прежде всего любовь к своей избраннице, а не к самому себе и своему чувству.

Любовь по Пушкину это не аномалия, не психоз (как это часто бывает у романтиков), но естественное состояние души человека. Любовь – это чувство, даже если оно не взаимное, приносящее радость, а не страдания. Пушкин с благоговением относится к жизни, воспринимая её как удивительный божественный дар, а любовь – как своего рода концентрированное, обостренное ощущение жизни.

3. Сравнительный анализ стихотворений

Основанием для сравнительной характеристики любовной лирики мы предпочли стихотворения «Признание» Пушкина и «Признание» Баратынского

Передо мною два произведения с одним и тем же названием: «Признание» Пушкина и «Признание» Баратынского.

Сходства обоих стихотворений заключаются в следующем: по характеру оба произведения являются лирической поэзией, по жанру – элегия. В обоих стихотворениях лирические герои выражают их очень откровенно, открывают сокровенные уголки своей души.

Различия стихотворений заключается в том, что если «Признание» лирического героя Пушкина трогательное, нежное признание в настоящей любви, то у Баратынского любовь уже прошла:

И, мочи нет, сказать желаю,

Мой ангел, как я вас люблю!

И милый образ твой

И прежние мечтанья;

Безжизненны мои воспоминанья

В произведениях прослеживается разное отношение лирических героев и к жизни, и к любимой. Так, пушкинский лирический герой – бесконечный романтик, жаждущий жизни, любви:

Мой ангел, я любви не стою

Но притворитесь! Этот взгляд

Всё может выразить так чудо!

Ах, обмануть меня не трудно!

Я сам обманываться рад!

Любимая для лирического героя Пушкина – «небесное божество».

Я в умилении, молча, нежно

Любуюсь вами, как дитя!

А Баратынский грустит:

Печаль бесплодную рассудком усмири

И не вступай, молю, в напрасный суд

Со мною

Не властны мы самих себе

И, в молодые наши мечты,

Даём поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе

Его как будто веселит, что некогда любимая будет огорчена

И весть к тебе придёт, но не завидуй нам

Обмена тайных дум не будет между нами

Традиционная элегия вообще избегала мотивировать ситуацию: она задавалась изначала, и предыстория ее, как правило, была для поэта несущественна. У Баратынского художественный акцент ложится на психологическую мотивировку. Элегия перестает быть статичной; она превращается в своего рода биографию героя в миниатюре. «Признание» (1823) является одним из наиболее совершенных образцов такой биографии, о котором Пушкин писал: «„Признание“ - совершенство. После него никогда не стану печатать своих элегий...». В этой элегии Баратынский обращается к традиционной теме любовного охлаждения, - но в отличие от «унылых элегиков» не столько описывает, сколько объясняет его. Угасание любовного чувства не есть следствие «вины», «измены» или даже «утраты молодости»; оно происходит само собой, силой времени и расстояния, потому что самая духовная жизнь подчиняется действию фатального и всеобщего жизненного закона. Это ощущение непреодолимого начала - «судьбы», властвующей над личностью, придает элегиям Баратынского особую философскую окраску. Лирическая тема болезненно сопротивляющейся, но уступающей и угасающей эмоции сопутствует «голосу рассудка», элегия становится внутренне драматичной.

Пушкин же в своем стихотворении «Признание» воспроизводит с удивительной точностью, доходящей подчас до эмблематической выраженности, жанровое лицо элегии: причудливое сочетание еще не высохших на глазах слез и уже расцветающей на устах улыбки. Сама переходность элегического состояния, смешанная природа чувств лирического субъекта подчеркивается у Пушкина грамматической формой повелительного наклонения, сулящей желанную, но во многом еще недоступную перспективу ("Алина! сжальтесь надо мною; / Но притворитесь! Этот взгляд / Все может выразить так чудно! / Ах, обмануть меня не трудно!.. / Я сам обманываться рад! "), которая указывает на неустойчивость обретенной гармонии, хрупкость самой поэтической мечты.

Рассмотрим особенности художественной системы и поэтики Е. Баратынского и А.С.Пушкина на примере анализа элегий «Разуверение» и «Я вас любил».

На первый взгляд мы видим в данных элегиях конфликт лирического героя с внешним миром, что свойственно всем романтикам, уход лирического героя в мир сновидения

(…больного / В его дремоте не тревожь! / Я сплю, мне сладко усыпленье…)

Темой элегий становятся переживания лирического героя, испытавшего разочарование в этой жизни. Но при более близком рассмотрении оказывается, что переживания подвергаются анализу. Уже с первых строк становится ясно, что лирический герой, обращаясь к женщине, прекрасно осознает, что она не любит его, это всего лишь прихоть, ей не нужны его искренние чувства:

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей…

Чувств уже нет, это всего лишь имитация. Те чувства, глубокие и сильные, видимо, когда-то оказались обманом, сном (И не могу предаться вновь / Раз изменившим сновиденьям!) и лирический герой не желает вновь оказаться в этом «обмане». Он не виноват в том, что не верит «увереньям», «не верует в любовь», не верит в «бывалые мечты». Он всего лишь подчиняется общему ходу жизни, в которой счастье невозможно, невозможна и истинная любовь:

В душе моей одно волненье

А не любовь пробудишь ты.

«Волненье» вместо любви. Высокие чувства обернулись для него обманом, и остались только какие-то получувства. Поэтому лирический герой и разочарован, а «прежнее» лишь «множит» его и без того «слепую тоску». Лирический герой не хочет вспоминать о пережитом, так как эти переживания доставляют ему только боль, поэтому он называет себя «больным» и просит его «не тревожить» в его «дремоте».

Мы видим, как на протяжении стихотворения чувство теряет свою одухотворенность. В этом нас убеждает выстроенный в элегии семантический ряд: нежность – обольщения – уверения – любовь – сновидения – слепая тоска – больной – дремота – бывалые мечты – одно волненье. Для того, чтобы его выстроить, необходим глубокий анализ своих переживаний. Может быть, поэтому неоднократно литературоведами и критиками высказывалась мысль о том, что «в элегиях Баратынского дана как бы целостная «история» чувства от его полноты до исчезновения и возникновения нового эмоционального переживания». (В.И. Коровин)

Элегия четко делится на две части. Если в первой части (1,2 четверостишия) лирический герой говорит о том, что было, о прежних чувствах (нежность, любовь и т.д.), то во второй части (3,4 четверостишия) мы видим то, что стало, вернее, то, что осталось от этих чувств. И герой размышляет не о прошлом, а над тем, к чему это «прошлое» привело (тоска, дремота и т.д.). Прежние чувства важны лишь потому, что их надо уразуметь, обдумать, понять, осмыслить и сделать вывод: любовь уже не вернуть, не «пробудить».

Если обратить внимание на синтаксис, то можно заметить, что о былых чувствах лирический герой говорит воодушевленно, взволнованно: об этом свидетельствуют восклицательные знаки, которыми заканчиваются первые два четверостишия. Воспоминания об этих чувствах вызывают у героя бурю эмоций, но доставляют боль. Он будто пытается убедить или оправдать свое теперешнее состояние. В третьем четверостишии, которое тоже заканчивается восклицательным знаком, тема уже сменилась, но герой еще не успокоился, он еще находится по властью эмоций. И в этом свете обращение «друг заботливый» звучит даже саркастично. Но в конце стихотворения мы видим, что лирический герой уже холоден и рассудителен. Он принял решение: он не желает возвращаться в тот обманный мир «сновидений», в котором пребывал ранее. Лирический герой, пусть и разочарованный, пусть и без любви, остается в мире реальном. И пусть жизнь без любви – это тоже «усыпление», «дремота», все же герой остается в ней со своими размышлениями, со своей «слепой тоской». Поэтому в конце элегии уже нет восклицательного знака, а стоит точка, свидетельствуя о том, что последнее четверостишие – это своеобразный вывод из предыдущего анализа собственных переживаний.

Теперь становится понятным и название стихотворения. «Разуверить» - значит лишить уверенности, лишить веры. Следовательно, лирический герой перестает верить в светлые искренние чувства, в идеалы, в человеческие отношения. И он ставит окончательную точку в вопросе о своих переживаниях. Ведь повествование ведется от первого лица, значит, о собственных переживаниях говорит герой. Он разуверился в существовании счастья и избрал для себя «иной путь».

Таким образом, можно сказать, что предметом стихотворения становится сама мысль о гибели подлинного чувства. А элегичность достигается именно тем, что логическое развитие мысли о гибели чувства сопровождается глубоким эмоциональным переживанием.

Стихотворение «Я вас любил…» - это маленькая повесть о неразделенной любви. Оно поражает нас благородством и подлинной человечностью чувств. Неразделенная любовь поэта лишена всякого эгоизма:

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас нечем.

В письмах к Каролине Собаньской (ей посвящено стихотворение) поэт признается, что испытал всю ее власть над собой, более того - обязан ей тем, что познал все содрогания и муки любви, и по сей день испытывает перед ней боязнь, которую не может преодолеть, и умоляет о дружбе, которой он жаждет, точно нищий, вымаливающий ломоть.

Сознавая, что просьба его очень банальна, он тем не менее продолжает молить: «мне необходима ваша близость», «моя жизнь неотделима от вашей».

Лирический герой в этом стихотворении - человек благородный, самоотверженный, готовый оставить любимую женщину. Поэтому стихотворение пронизано чувством огромной любви в прошлом и сдержанным, бережным отношением к любимой женщине в настоящем. Он по-настоящему любит эту женщину, заботится о ней, не хочет тревожить и печалить ее своими признаниями, желает, чтобы любовь к ней ее будущего избранника была такой же искренней и нежной, как любовь поэта.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам бог любимой быть другим.

Стихотворение «Я вас любил…» написано в форме послания. Оно невелико по своему объему. Жанр лирического стихотворения требует от поэта краткости, обуславливает компактность и в то же время емкость в способах передачи мысли, особые изобразительные средства, повышенную точность слова.

Для передачи глубины своего чувства Пушкин использует такие слова, как: безмолвно, безнадежно, искренно, нежно.

Стихотворение написано двусложным размером - ямбом, рифма перекрестная (1 – 3 строка, 2 – 4 строка). Из изобразительных средств в стихотворении используется метафора «любовь угасла».

Лирика, воспевшая любовь к женщине, тесно связана с общечеловеческой культурой. Приобщаясь к высокой культуре чувств через творчество наших великих поэтов, познавая примеры их сердечных переживаний, мы учимся душевной тонкости и чуткости, способности переживать.

Заключение

Итак, рассмотренные нами образцы элегий Пушкина и Баратынского убеждают в том, что жанр элегии в своем историческом развитии обнаруживает необыкновенную динамичность, стыкуясь с различными темами, начиная с любовной и кончая философской. Подвергаясь существенной трансформации, изменяясь почти до неузнаваемости (если исходить из канонических представлений о жанре), элегия во всех ее индивидуальных модификациях все равно остается единым жанром. Вот что писал о законах жанрового развития Ю. Н. Тынянов: "Представить себе жанр статической системой невозможно уже потому, что самое-то сознание жанра возникает в результате столкновения с традиционным жанром (т. е. ощущения смены хотя бы частичной традиционного жанра "новым", заступающим его место). Все дело здесь в том, что новое явление сменяет старое, занимает его место и, не являясь "развитием" старого, является в то же время его заместителем. Когда этого "замещения" нет, жанр как таковой исчезает, распадается".

При этом вот что примечательно: возобновляясь все в новых и новых формах, иными словами, постоянно "смещаясь", элегия предполагает и нечто устойчивое и неизменное. Это то, что М. М. Бахтин называл "памятью жанра". Образно это можно было бы представить так: в структуре изучаемого произведения собственно жанра нет, но есть "тень", которую этот жанр отбрасывает. Каким бы неузнаваемым нам ни казалось жанровое лицо того или иного произведения, "память жанра" в нем все равно остается: она образует тот устойчивый фон жанровой традиции, на котором отчетливее оттеняются возникающие структурно-содержательные новации.

И еще одно очень важное соображение. Механизмом жанровой динамики в поэзии нового времени становится феноменологизация жанрового сознания. Жизнь жанра протекает в творческом сознании поэта. Этим, собственно, и обусловлена постоянная "смещаемость" жанра в процессе его бытования (то, что В. Н. Турбин называл "обратимостью жанра, его способностью превращаться в другие жанры, способностью рождаться, крепнуть, утверждаться, а затем умирать, мешая жить другим"). История пушкинской элегии красноречиво свидетельствует о том, что задача, достойная современного поэта, -не воспроизведение устойчивых канонических моделей, не рабское подражание классическим образцам (все это в лучшем случае выглядело бы более или менее удачной стилизацией), а поиск индивидуального авторского жанра, раскрытие его неповторимого феноменологического опыта.

Список литературы

О. В. Зырянов Пушкинская феноменология элегического жанра Известия уральского гос. ун-ета № 11(1999) Проблемы образования, науки и культуры. Выпуск 6

Материалы с сайта

Материалы с сайта

Вацуро В. Э Лирика пушкинской поры. «Элегическая школа» 1994.

Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики.

Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. - М., 1982г.

Элегия – это такой жанр, который содержится в стихотворении, и где присутствует эмоциональный эффект на фоне философского раздумья о сложившихся жизненных проблемах. Именно в таком стиле Евгений Баратынский и написал стихотворение, которое так и называется – «Элегия».

Оно было написано в 1821 году и содержит в себе все элементы философской направленности. Смысл стихотворения в том, что герой придаётся забвению времени. Здесь происходит размышление о счастье, надежде, которая как считает, автор, давно утеряна, о некоем разочаровании и о том, что время невозможно повернуть вспять. Тем не менее, элегия по-прежнему хранит всю теплоту прежних чувств и скорбит о потере нежного друга, который оказался в бесчувственном забвенье.

Само стихотворение веет грустью, которое передаётся на читателя. Автор перестаёт верить в лучшее, поскольку нет сил. Евгений Баратынский пытался в какой-то степени предсказать свою судьбу и вынести это в своё стихотворение. Надо сказать, что этот стих заслужил внимания со стороны общественности.

Действительно, счастье невозможно поймать за хвост, а надежду порой трудно превзойти. В стихотворении «Элегия» Евгений Баратынский показал всю суть человеческой жизни и в какой-то степени, раскрыл её таинства.

9 класс. О чем размышляет поэт. По плану.

Анализ стихотворения Элегия по плану

Возможно вам будет интересно

• Анализ стихотворения Державина Река времен в своем стремленьи 7 класс

  Изначально Державин хотел написать стихотворение На тленность, которое бы рассказывало о бренности этого мира, но он не смог воплотить собственный замысел, так как бренность призвала его. Поэтому от задуманного стиха осталось только начало

• Анализ стихотворения Лермонтова Мой демон

  Стихотворение «Мой Демон» было написано Михаилом Лермонтовым в 1829 году, когда ему было пятнадцать лет. Если быть точнее, то Лермонтов создавал в последствие много различных вариантов под названием этого же произведения «Демон»

• Анализ стихотворение Есенина Нивы сжаты

  Данное стихотворение Есенин написал в самый разгар войны, что, казалось бы, неуместно. Но, не смотря на всю свою суровость, достаточно гневное отношение к некоторому политическому строю и собственную оппозицию он был человеком достаточно открытым

• Анализ стихотворения Есенина Письмо к женщине

  Это стихотворение – поэтичное покаяние, обращение к любимой. Оно начинается, как будто с вопроса, помнит ли она… Но сам автор прерывает себя, ведь, конечно, Любимая помнит всё. И к сожалению, многое лучше было бы ей забыть

• Анализ стихотворения Вечер Гумилева

  Вечер в данном стихотворении выступает скорее состоянием души, нежели временем суток. Настроение поэта такое же темное, он не может смириться с очередным отказом.